Пятидесятые годы — это десятилетие «холодной войны», когда мир жил как бы в тени двух сверхдержав, обладавших ядерным оружием. В августе 1949 года Советский Союз произвел испытания своей атомной бомбы, а к середине пятидесятых усовершенствовал водородную бомбу. Испытания ядерного оружия отравляли окружающую среду, однако в те времена лишь немногие знали о раковых заболеваниях, которые вызы-ваются этими испытаниями. Исследования и испытания межконтинентальных ракет производились обеими сверхдержавами ускоренными темпами. Советский Союз успешно догонял Соединенные Штаты, хотя в том, что касалось ракет, это происходило не столь быстро, как полагали американцы. 1950 год стал решающим годом в истории «холодной войны». Администрация США пришла к выводу, что теперь для защиты Запада одной экономической и военной помощи явно недостаточно. Американская стратегия исходила из того, что необходимо сдерживать коммунизм в пределах Азиатского материка. Американские войска были посланы в Корею, как знак того, что коммунистическая агрессия не пройдет. В сентябре 1950 года Вашингтон принял решение в рамках оборонительной стратегии НАТО послать войска в Европу. Три месяца спустя верховным главнокомандующим северо-атлантического союза был назначен Дуайт Эйзенхауэр. Это стало своеобразной вехой нового, весьма радикального соглашения. К тому времени, когда состоялась инаугурация Эйзенхауэра в качестве президента США (20 января 1953 года), «холодная война» в Европе и «горячая война» в Корее уже шли полным ходом, требуя от Соединенных Штатов огромных военных расходов. Теперь, когда США имели своим президентом опытного генерала, стало возможным вести «холодную войну», руководствуясь не эмоциями, а тщательным военным планированием. Эйзенхауэр был осторожным человеком, полностью сознающим не только опасности самой войны, но и опасности постоянной подготовки к ней. Главной и самой очевидной целью было окончание корейской войны, истощавшей людские и материальные ресурсы воюющих сторон. Эйзенхауэр был убежден в том, что с военной точки зрения было явным безрассудством позволить американским войскам увязнуть в Корее, имея перед собой в качестве противника северокорейские и китайские войска. Переговоры о перемирии проходили в Кесоне и Панмуньужоне с лета 1951 года. Они зашли в тупик благодаря проблеме 22 000 северокорейских и китайских военнопленных, находившихся в лагерях ООН и не желавших возвращаться домой. Индия пыталась выступать на этих переговорах в качестве посредника. В конечном счете после трех с лишним лет войны и ожесточенных споров в июле 1953 года было заключено перемирие. Этому яростно противился Сингман Ри, который не хотел окончания войны без объединения двух Корей, причем на условиях Южной. Военные действия прекратились, и Корея была разделена на две части. 10 октября администрация Эйзенхауэра подписала договор о безопасности с Корейской Республикой (Южной Кореей), который предусматривал совместную оборону в случае нового нападения с севера. Кроме того, Соединенные Штаты обещали экономическую помощь для восстановления Южной Кореи. Но перемирие, несмотря на бесконечные переговоры, так и не стало предварительным шагом к объединению страны. Более того, в результате восьмилетнего правления Сингмана Ри южно-корейская «демократия» стала притчей во языцех. Да и после того, как в I960 году он был отстранен от власти, положение не улучшилось. Впрочем, благодаря связям с Западом и Соединенными Штатами, стало возможным 494 южнокореиское «экономическое чудо», которое произошло в последующие три десятилетия. До самой своей смерти, наступившей в мае 1959 года, решающее влияние на внешнюю политику администрации Эйзенхауэра, особенно по стилю и тону ее проведения, оказывал госсекретарь Джон Фостер Даллес. Прихожанин пресвитерианской церкви, адвокат с опытом международных дел, он представлял ту традицию в американской внешней политике, которая утверждала, что в основе всех отношений Америки с остальным миром должны лежать мораль и принципиальность. Даллес критиковал политику Трумэна по сдерживанию коммунизма, настаивая на том, что это не более чем негативная реакция на зло. Надо заставить коммунистов вернуть все, что они незаконно захватили; Советский Союз должен убраться из Восточной и Центральной Европы, и никаких компромиссов с ним быть не может. Для защиты свободного мира Даллес даже допускал угрозу применения ядерного оружия. Он осуждал нейтралитет стран «третьего мира», поскольку видел в этом отказ от выбора между хорошей и плохой моделями общества. Из-за его вызывающей риторики по отношению к коммунизму и обдуманного балансирования на грани войны Даллеса можно назвать «солдатом «холодной войны». Вербальное устрашение должно было поддерживаться ядерным устрашением. Даллес был умелым, жестким и предсказуемым политиком. В мире переворотов и неуверенности в завтрашнем дне он проводил политику создания оборонительных союзов в Азии и Европе, что способствовало стабилизации везде, кроме Индокитая. Несмотря на все разговоры об «отбрасывании коммунизма», когда по советским сателлитам — Восточной Г ермании, Польше и Венгрии — прокатилась волна восстаний, в американской политике возобладала осторожность. Поэтому Даллесу можно поставить в вину то, что сначала он поощрял эти восстания, а потом отказался от материальной помощи восставшим. Эйзенхауэр представлял собой более «примирительный» аспект американской дипломатии. Его партнерство с Даллесом было многогранным и в целом весьма успешным. Сокращение американского военного присутствия в Корее заставило Эйзенхауэра и Даллеса задуматься над тем, как наилучшим образом встретить мировую коммунистическую угрозу. Поняв, что в самом комму-нистическом лагере существуют определенные разногласия, которыми можно умело воспользоваться, они также пришли к выводу, что коммунизм является опасной идеологией и что Кремль проводит скоординированную политику, нанося глобальные удары там, где позиции Запада ослаблены. Эта координация действия могла и не удаваться, но Эйзенхауэр и Даллес полагали, что вся политика Кремля является целенаправленной, в чем можно убедиться на примере якобы несвязанных между собой событий: северокорейское вторжение, активизация филиппинских партизан, определенные усилия во Вьетнаме, попытки проведения подрывной деятельности в Лаосе, Камбодже и Бирме, почти успешная попытка овладеть Ираном, эксплуатация проблемы Триеста, попытки проникнуть в Гватемалу. Даллес пришел к следующему выводу: коммунистические лидеры прекрасно сознавали, что имея такого соседа, как свободный мир, их система просто не выживет. Следовательно, у них не было альтернативы, чтобы не попытаться поработить весь мир. Даллес полагал, что смерть Сталина, последовавшая в марте 1953 года, лишь смягчит советскую внешнюю политику, не изменив ее основных целей. Он доказывал, что для того, чтобы отдалить от СССР его союзников, надо не добиваться их расположения, а напротив, оказывать на них максимально возможное давление. Коммунистический Китай рассматривался как такой союзник СССР, который, в принципе, может ему изменить. Америка проводила в отношении Китая политику неослабевающей враждебности. В своем первом официальном послании к конгрессу Эйзенхауэр объявил о том, что седьмой флот «больше не будет использоваться для того, чтобы «экранировать» коммунистический Китай», Впрочем, эта враждебность была чисто вербальной, поскольку надежд на то, что престарелый Чан Кайши, «окопавшийся» на Тайване, сумеет снова завоевать материковый Китай, больше не оставалось. Тем не менее, в декабре 1954 года был заключен оборонительный американо-тайваньский союз, а в январе следующего года Эйзенхауэр обеспечил принятие совместной декларации обеих палат Конгресса, в которой заявлялось, что в случае необходимости американские войска будут использованы для за-щиты двух небольших островов — Мацу и Куемой, находившихся неподалеку от побережья материкового Китая и обороняемых только отрядами Чан Кайши. Теперь боевые действия между китайскими националистами и коммунистами сводились лишь к ритуальной перестрел-ке между двумя этими островами и материком. В наши дни кажется странным, что Эйзенхауэр и Даллес всерьез рассматривали даже возможность ядерной войны с Китаем ради обороны каких-то маленьких островов, однако для американцев эти острова имели огромное значение. «Линия сдерживания» красного Китая должна была проходить по Тихоокеанскому региону, ограничивая все коммунистические авантюры береговой линией материкового Китая. В противном случае у коммунистов могло возникнуть искушение напасть не только на Тайвань, но даже на Японию и Филиппины. 495 Коммунистический Китай стал таким пугалом, что это даже нашло свое отражение в осторожных высказываниях Эйзенхауэра. Успешная оборона Мацу и Куемся стала величайшим триумфом Даллеса. Многие даже верили в то, что благодаря его умелому балансированию на грани войны, удалось спасти мир. Для отражения мировой коммунистической угрозы Эйзенхауэр использовал самый широкий спектр политических средств. Как опытный генерал он был готов применить все военные средства, имевшиеся в его рас-поряжении. Он отвергал, как наивную, ту точку зрения, что Запад по моральным соображениям не должен использовать шпионаж и тайные операции, даже несмотря на то, что коммунистические страны, не связанные западной моралью, используют их в полной мере. Эйзенхауэр, как и все остальные, понимал, что ядерная война между Соединенными Штатами и Советским Союзом не может быть выиграна, поскольку будет означать фактический конец западной цивилизации. Именно поэтому он был готов проводить «политику мира», используя для этого все возможные средства. Центральному разведывательному управлению (ЦРУ), которое возглавлял брат Фостера Даллеса Аллен Даллес, втайне от широкой общественности были приданы самые широкие полномочия. Даже сегодня мы еще не знаем обо всех мерах, которые задумывались в те времена. Не исключено, что в число этих мер входили и убийства. Составной частью планов ЦРУ стало ведение подрывной деятельности в зарубежных странах. И это в то время, как госдепартамент поддерживал с этими же странами нормальные дипломатические отношения. Эйзенхауэр санкционировал свержение режима Моссадыка, который, по его мнению, открывал Иран вместе с его запасами нефти для проникновения туда Советского Союза. Хотя он избегал оставлять официальные свидетельства того, что в качестве президента США имеет отношение к тайным планам (получившим кодовое название «Аякс») возведения на престол молодого, прозападно ориентированного шаха; фактически именно Эйзенхауэр санкционировал и контролировал всю эту операцию. При проведении операции «Аякс» ЦРУ действовало совместно с иранской армией, которая и арестовала Моссадыка в августе 1953 года. В том же году Эйзенхауэр и Даллес получили обеспокоившее их сообщение из Г ватемалы, которая начала «уступать коммунистическому проникновению». Центральная Америка находится гораздо ближе к США, чем Иран, а «теория домино», которая была четко сформулирована Эйзенхауэром лишь в апреле 1954 года, уже давно владела умами американской администрации. Если Гватемала окажется под властью коммунистов, то коммунизм неизбежно распространится на ее соседей, а то и достигнет Мексики, которая непосредственно граничит с Соединенными Штатами. Эта катастрофическая картина подтолкнула Эйзенхауэра к действиям. Полковник Якобо Арбенс, который был президентом Гватемалы с 1950 года, приступил к политике национализации, отбирая в пользу государства необрабатываемые земли, транспорт и портовые сооружения, ранее принадлежавшие американским корпорациям, самой могущественной из которых была бостонская «Юнайтед Фрут Компани». Интересы бизнеса пришли в неумолимое противоречие с экономической реформой, а потому для ее успешного проведения Арбенс все больше полагался на помощь коммунистов из профсоюзов и правительственных учреждений, поскольку именно коммунисты не были заинтересованы в поиске компромисса с Соединенными Штатами. Советский Союз увидел для себя возможность «поймать рыбку в мутной воде». Эйзенхауэр и Даллес пришли к выводу, что международное коммунистическое движение, подрывавшее политико-экономический строй Гватемалы, угрожает всему Западному полушарию. Президенту США не удалось убедить латиноамериканские страны предпринять против Гватемалы коллективные действия, поэтому он поручил ЦРУ организовать свержение Арбенса. Гватемальские беженцы, скопившиеся в Гондурасе, получили оружие и с помощью ВВС США вторглись в страну. Арбенс бежал, население пассивно наблюдало за происходящим, а гватемальская армия осталась в казармах. Таким образом, с использованием относительно небольших сил и средств был совершен государственный переворот. После этого Г ватемала оказалась под властью правой военной диктатуры. В результате всех этих событий главным образом пострадало нищее население страны. Управляемая коррумпированным военным режимом Г ватемала остро нуждалась в политических, экономических и социальных реформах. Тем временем администрацию Эйзенхауэра обвинили в том, что она действовала в интересах «Юнайтед Фрут Компани», которая занималась выращиванием и экспортом гватемальских бананов — основного экспортного продукта страны. Однако это было неправдой. Все действия Эйзенхауэра объяснялись его уверенностью в том, что Г ватемала вот-вот подпадет под власть коммунистов и что нити этого заговора тянутся в Москву. Он полагал, что успешно воплотил в жизнь доктрину Монро. Впрочем, слабость американской политики в странах Латинской Америки заключалась в презрении, которое испытывали военные диктатуры, приводимые к власти Соединенными Штатами, к западным демократическим ценностям и в их нежелании проводить социально-экономические 496 реформы. Эти диктаторские режимы были готовы защищать интересы американских корпораций, однако лишь в обмен на помощь со стороны США. И они не были разочарованы в своих ожиданиях. После переворота американская помощь стала поступать в Гватемалу сплошным потоком. Стратегия борьбы с мировым коммунизмом и необходимость наличия у власти «профессиональных друзей» Америки перевесили в глазах американской администрации потребность подавляющего большинства гватемальцев в проведении основных реформ. Пока в латиноамериканских республиках у власти находились проамериканские правительства, то, какими бы ОНИ ни были диктаторскими и коррумпированными, администрация США закрывала глаза на основные проблемы этих стран. Однако латиноамериканские ра-дикалы были неправы, обвиняя в массовой бедности и диктатурах лишь Соединенные Штаты. В Иране и Гватемале ЦРУ успешно выполнило свою миссию. Однако когда оно попыталось применить ту же тактику на Кубе, то потерпело унизительную неудачу, повредив как интересам, так и престижу Соединенных Штатов. На Кубе царил еще один коррумпированный и жестокий диктатор — Фульхенсио Батиста. В ее экономике господствовал культ сахарного тростника, производство которого принадлежало американским компаниям. Проведение земельной реформы и подъем жизненного уровня беднейшего крестьянства обязательно бы затронуло их интересы. Тем не менее, администрация Эйзенхауэра руководствовалась не столько интересами американских корпораций, сколько страхом перед коммунизмом и желанием остановить «руку Кремля». Начинал с 1890-х годов американцы постоянно боялись одного, кубинские конфликты могут привести к тому, что некая могущественная европейская держава создаст свою базу на острове, который находился всего в девяноста милях от побережья Флдриды, Поэтому отношение к кубинским лидерам определялось американскими интересами. Пока даже самые зверские диктаторы стояли на страже этих интересов, они могли рассчитывать на поддержку американцев. Но общественное мнение США сочувствовало революционной борьбе Фиделя Кастро против режима Батисты, и это сочувствие соединялось с пониманием того, что Соединенные Штаты должны поддерживать популярные и демократические режимы. С другой стороны, ЦРУ предупреждало президента о том, что в партизанском движении Кастро все сильнее ощущается коммунистическое влияние. 1 января 1959 года Кастро сверг Батисту и установил свой контроль над Гаваной. За этим последовали казни его политических противников, что вызвало у общественного мнения США возмущение. Кубинская коммунистическая партия была легализована, а два видных коммунистических соратника Кастро — Че Г евара и Антонио Хименес вошли в состав правительства. Сам Кастро, следуя латиноамериканской традиции, сделал себя лидером страны. Он был ярко выраженным харизматическим вождем, пользовавшимся народной поддержкой и обещавшим нищему населению острова радикальные реформы Были национализированы крупные поместья и фабрики, большинство из которых принадлежало американцам Американская поддержка, оказывавшаяся режиму Батисты, способствовала развитию сильных антиамериканских настроений среди населения Кубы. США ответили на антиамериканские и прокоммунистические на строения режима Кастро тем, что наложили торговое эмбарго на экспорт кубинского сахара. Однако политика экономических санкций не сработала, поскольку в дело вступил СССР, предложивший Кубе свою помощь и начавший покупать у нее сахар. Это заставило Кастро искать сближения с Советским Союзом. Перед Соединен-ными Штатами в который уже раз замаячила очевидная альтернатива: интервенция. Эйзенхауэр вновь обратился к помощи ЦРУ. В дружественной теперь Г ватемале проходили подготовку кубинские эмигранты. Однако повторить на Кубе гватемальскую операцию было невозможно — среди кубинских беженцев не нашлось лидера, достаточно сильного и популярного Для того, чтобы бросить вызов Кастро. Поэтому Эйзенхауэр воздержался от военной интервенции. Тем временем кастровский вызов «американскому империализму» находил все большую поддержку в Латинской Америке. Впрочем, впереди еще были события в заливе Кочинос (1961). 497 За два года существования администрации Эйзенхауэра публично провозглашенные цели стали приходить во все большее противоречие с реально проводимой внешней политикой. Это наносило большой урон престижу президента, имевшему репутацию честного политика. Разумеется, это имело значение лишь для общественного мнения самой Америки и ее союзников, но не для лидеров СССР, которые не уважали «моральные ценности капитализма». В любом случае они не хотели идти навстречу разнообразным предложениям Эйзенхауэра, касающимся взаимного разоружения до тех пор, пока СССР будет отставать от США в количестве запасов ядерного оружия. Превратив ЦРУ в секретное и мощное оружие американской политики, Эйзенхауэр оставил своим последователям опасное наследство. Пытаясь сдержать коммунистическую экспансию, Эйзенхауэр все больше полагался как на растущую американскую ядерную мощь, так и на помощь своих азиатских и европейских союзников. Понимая, как легко пе-реступить грань между обычной и ядерной войной, он пытался предотвратить локальные войны на обоих континентах — Европейском и Азиатском. Ядерное оружие хранилось в Западной Европе, но находилось под контролем американцев. Великобритания и Франция обладали своим собственным ядерным оружием. Эйзенхауэр и Даллес надеялись, что это обстоятельство тоже сыграет свою роль, не позволив СССР, Китаю и Север-ной Корее заходить слишком далеко. Американский- президент прекрасно сознавал последствия обмена ядерными ударами, поэтому считал необходимым держать за границей американские войска, на вооружении которых не было ядерного оружия. Но он надеялся создать в Западной Европе, Южной Корее и на Тайване настолько мощные армии, которые в случае необходимости смогли бы обойтись и без помощи американских неядерных сил. Сокращая американское военное присутствие, Эйзенхауэр укреплял американскую экономику, продолжая оказывать военно-экономическую помощь своим европейским и азиатским союзникам. В крайнем случае чтобы отразить коммунистическую агрессию, США могли рассчитывать на свое ядерное оружие. Соединенные Штаты и Советский Союз могли бы уцелеть в ядерном конфликте, если бы ядерное оружие использовалось на полях сражений других стран. Но при этом были бы уничтожены густонаселенные Германия, Франция, Великобритания, Тайвань, Южная Корея и Япония, поскольку именно на территориях этих стран находились военные базы и проходили бы боевые действия. Поэтому американская администрация придумала иной, хотя и нереальный стратегический план. Он был изложен Даллесом в его знаменитой речи, произнесенной в совете по иностранным делам 12 января 1954 года. Согласно этому плану, «локальная оборона должна быть усилена дальнейшим развитием фактора сдерживания в виде средств нанесения массированного ответного удара». Эта фраза, сокращенная до словосочетания «суровое возмездие», вскоре была дополнена утверждениями, что Америка может нанести ядерные удары по избранным целям. Все это должно было дать понять Москве и Пекину, что война может перейти границы того региона, который коммунисты изберут объектом своей атаки. То есть в случае нападения на одного из американских союзников в Азии или Европе США могут нанести ответный удар по тер-ритории СССР или Китая. Советский Союз ответил аналогичной угрозой: в случае нападения на СССР, совершенного с одной из европейских военных баз, СССР нанесет ответный удар по территории Соединенных Штатов. Так действовала логика ядерной дипломатии. Речь Даллеса была выдержана в откровенно антикоммунистическом духе. Его риторика по поводу американской готовности поставить мир на грань войны и разговоры о необходимости «отбрасывания» коммунизма были составной частью той психологии, которой руководствовалась администрация Эйзенхауэра при проведении внешней политики. Однако эта словесная грубость преследовала и внутриполитическую цель. Несмот-ря на сокращение военного бюджета, Эйзенхауэр хотел убедить конгресс и страну в том, что его администрация будет проводить по отношению к коммунизму жесткую линию. В частности, он хотел помириться с «изоляционистами» из числа консерваторов его собственной рес-публиканской партии, которые отвергали ялтинские соглашения и политику Рузвельта как «предательскую», а заодно пристыдить Трумэна, Ачесона и их «красных» советников за «потерю» Китая. Однако эта политика вызвала негативные отклики за рубежом. Даллес был неправильно понят и обвинен в агрессивности, а также в том, что в результате своих неверных расчетов он может ввергнуть мир в пропасть ядерного холокоста. В 1954 году, как свидетельствует секретный протокол заседания британского кабинета министров, один из старейших министров правительства Черчилля полагал, что Даллес представляет собой большую опасность для мира, чем Советский Союз. И это чувство разделяли во всем мире. Более того, советским лидерам дали понять, что с точки зрения технологии, особенно ядерной, СССР отстает от США. Стоило ли это делать? Имея экономику, намного более слабую, чем американская, советские лидеры удвоили свои усилия, пытаясь убедить США в том, что их экономическое превосходство отнюдь не всегда будет означать превосходство военное. СССР и США начали 498 накапливать свои запасы ядерного оружия в таких количествах, что обрели способность многократно уничтожить все население друг друга. Уже в 50-х годах, когда Советский Союз еще имел меньше ядерного оружия, чем США, он успешно переключился с производства самолетов на производство ракет. Первые межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) были испытаны в 1957 году, однако по причине целого ряда серьезных проблем они были развернуты только в шестидесятых. Сначала внимание Советского Союза было сосредоточено на Западной Европе, на которую с 1959 года нацеливалось все большее количество достаточно надежных баллистических ракет средней дальности. Запустив 5 октября 1957 года первый искусственный спутник Земли, русские одержали важную психологическую победу. Три месяца спустя, в январе 1958 года, после целой серии неудач американцам тоже удалось запустить свой спутник с мыса Канаверал. Но советская научная победа нанесла серьезный удар по американской самоуверенности, создав миф об «американском отставании». Этот миф позволил Эйзенхауэру разработать программу по ликвидации «ракетной пропасти», якобы существующей между СССР и США. Таким образом, начиная с 50-х годов идеологическая пропаганда и научные достижения стимулировали гонку вооружений. Впечатление, которое производила Америка своей жесткостью и безрассудной готовностью к эскалации любого локального конфликта между коммунистической и некоммунистической нацией в глобальную ядерную войну, было обманчивым. И США и СССР столкнулись с необходимостью иметь средства взаимного устрашения, но Эйзенхауэр и Маленков (как и его преемник Хрущев) были согласны с тем, что в ядерной войне не может быть победителей. Первый ядерный удар не смог бы уничтожить все ядерные средства другой стороны, которых вполне хватило бы для того, чтобы нанести катастрофический ущерб нападавшему. Таким образом, в середине 50-х годов наступила новая эра как в отношениях сверхдержав, так и в мировой истории. Ее суть можно выразить в трех словах: гарантированное взаимное уничтожение. Доминирующим в советско-американских отношениях стал тот факт, что обмен ядерными ударами уничтожил бы обе страны. Огромные ядерные арсеналы обеих сверхдержав делали войну между ними невозможной. Но, к сожалению, это не относилось к войнам между малыми нациями. К числу достижений Эйзенхауэра и Даллеса, которых им удалось добиться с января 1953 и до окончания президентства Эйзенхауэра в январе 1961 года, можно отнести окончание американского участия в корейской войне и воздержание от участия в возникавших конфликтах. Контраст между воинственной риторикой и фактическим поведением стал очевиден уже в первый год существования администрации Эйзенхауэра, когда после смерти Сталина в советском контроле над Восточной Г ерманией появились первые трещины. Не было никаких намеков на то, что США готовы предпринять какие-либо военные действия в случае восстания в одной из стран, являвшихся сателлитами Советского Союза. Но вот 16 и 17 июня 1953 года рабочие Берлина поднялись на борьбу против коммунистического режима. Вслед за этим волнения прокатились по всем городам Восточной Германии. Если воинственная риторика хоть что-нибудь да значила, то для Запада настал самый подходящий момент ответить на призывы о помощи со стороны восставших. На какое-то короткое время в Восточной Г ермании наступил хаос — власти оказались неспособными подавить восстание самостоятельно. Потребовалось вмешательство советских войск, после чего восстание было быстро подавлено. Соединенные Штаты ограничились лишь ханжеским выражением моральной поддержки. Это как бы подразумевало признание того факта, что основой продолжительного мира являлись согласованные в Ялте позиции и что вмешательство одной сверхдержавы в сферу интересов другой влечет за собой угрозу ядерной войны. И действительно, пересмотр границ с помощью силы был невозможен. При этом радиостанция «Свободная Европа», которую почти полностью финансировало ЦРУ, вела активную пропаганду на страны Восточной Европы. В то время как Европа была основной сценой, на которой разворачивались события «холодной войны», западные союзники США боролись против коммунизма в Азии: Англия в Малайе, а Франция в Индокитае (под этим названием тогда были известны Вьетнам, Лаос и Камбоджа (Кампучия). Эйзенхауэр разделял традиционную американскую антипатию к колониализму, грех которого в основном приписывался старым европейским империям. Американский президент полагал, что предоставление независимости ослабило бы позиции коммунистов, которые пользовались большой поддержкой населения в борьбе против французского колониалгома. С другой стороны, он также соглашался с Фостером Даллесом в том, что в этой части Азии национальное движение за независимость контролировалось Кремлем, поэтому при желании именно оттуда мог быть отдан приказ о прекращении борьбы. Оба американских лидера полагали, что целью СССР было максимальное ослабление Запада. Эйзенхауэр пришел к выводу, что Соединенные Штаты сыграют на руку Кремлю, если позволят втянуть свои вооруженные силы в конфликты на огромном Азиатском 499 континенте. Будет намного лучше, если вместо этого США обеспечат финансовую, военную и консультативную помощь своим европейским и азиатским союзникам в их собственной борьбе с коммунистической экспансией. Однако остался открытым вопрос о том, что делать, если американские союзники не захотят или окажутся слишком слабы для того, чтобы продолжать борьбу. Кроме того, американцы слишком упрощали проблему конфронтации между Пекином и Москвой, которая контро-лировала события в своей сфере влияния далеко не в той мере, как это полагали американцы. Тем временем французские дела во Вьетнаме шли все хуже и хуже. Более того, чем больше военных усилий прилагала Франция в Индокитае, тем хуже она могла выполнять свою оборонительную миссию в Западной Европе. Военная логика требовала того, чтобы Франция отступила, однако и Вьетнам продолжал казаться сферой жизненно важных интересов Запада. Эйзенхауэр и Даллес, исходя из «теории домино», полагали, что если Вьетнам подпадет под власть коммунистов, то за ним последуют и остальные страны Южной Азии. Однако даже постоянно возраставшая американская помощь Франции не могла изменить ход событий. В 1954 году Франция потребовала от США не только бомбардировщиков, но и обслуживающего персонала. Несмотря на свои дурные предчувствия, Эйзенхауэр удовлетворил это требование, послав во Вьетнам первых американских военнослужащих. При этом он по-прежнему намеревался воздерживаться от крупномасштабного американского участия во вьетнамских делах: во-первых потому, что против этого протестовал его опыт военного; во-вторых, из-за нежелания видеть США в роли колониалиста. Весной 1954 года основные боевые действия происходили вокруг французских укреплений в Дьен Бьен Фу, окруженных войсками Вьетнама. В марте и апреле этого года Франция потребовала от Америки прямого военного вмешательства, однако Эйзенхауэр мешкал. Шли разговоры даже об использовании ядерных бомб, однако от этого он решительно отказался. 7 мая 1954 года Дьен Бьен Фу капитулировал. После этого Эйзенхауэр признал необходимость компромиссного мира, согласно которому Вьетнам будет разделен на две части, причем линия раздела будет представлять собой новую границу обороны против ком-мунистической экспансии. Он также заключил мир в Корее и если бы и дальше оставался на своем посту, то никогда бы не начал новую войну во Вьетнаме, где США пришлось взять на себя роль Франции. К моменту падения Дьен Бьен Фу в Женеве уже несколько дней проходила международная конференция с участием Франции, Англии, Советского Союза, Китая и обоих Вьетнамов. Понимая, что Соединенные Штаты не собираются предоставлять ей военную помощь, необходимую для победы над Вьетнамом, Франция решила заключить как можно более выгодную сделку с вьетнамскими коммунистами. Во время ведения женевских переговоров Францию и США не оставляла мысль о том, что Хо Ши Мин может приказать своим победоносным войскам вторгнуться в Южный Вьетнам для окончательного изгнания французов. В мае 1954 года Вашингтон преувеличивал реальную угрозу полномасштабной войны. Совет национальной безопасности сделал драматичный вывод о том, что американские войска не должны использоваться для защиты Юго-Восточной Азии, но могут быть направлены против «главного ис-точника опасности» — Китая. При этом возможно даже применение ядерного оружия. Судя во всему, Даллес согласился с этой точкой зрения, поскольку заявил, что любая китайская интервенция во Вьетнам будет равносильна «объявлению войны Соединенным Штатам». В накаленной атмосфере Ва-шингтона Эйзенхауэр остался верен себе. Для данного рокового момента мировой истории очень удачным оказалось то обстоятельство, что американским президентом был прославленный боевой генерал. Эйзенхауэр объяснил начальникам штабов американской армии, что США придется вести полномасштабную ядерную войну не только против Китая, но и против его союзника — СССР. Он вернул своих военных советников к реальности, обратившись к ним с риторическим вопросом: «Если Россия будет разрушена, то что станет результатом этой победы?» Ведь в этом случае на всем гигантском пространстве от Эльбы до Владивостока не осталось бы ни правительства, ни средств коммуникации, зато царили бы голод и болезни. «Я спрашиваю вас, — обращался Эйзенхауэр к начальникам штабов американской армии, — что должен сделать цивилизованный мир в этом случае?» И затем сам же предложил вариант ответа: «Повторяю, что эта победа будет одержана только в нашем воображении». Таким образом, американский президент твердо отверг использование атомного оружия в Азии и отказался рассматривать дикие замыслы превентивного ядерного удара по СССР или Китаю. Превосходство Соединенных Штатов в ядерном оружии, которым они обладали в 50-х годах, могло быть использовано только для защиты жизненно важных интересов Запада, но никак ни для нападения на более слабых противников. Эйзенхауэр мог бы воспользоваться им только в том случае, если бы Советская Армия попыталась завоевать Западную Европу, а Китай вторгся на Тайвань или, что совсем невероятно, попытался бы напасть на Японию. Для Эйзенхауэра реальная ценность 500 ядерного оружия заключалась в его роли «сдерживающего фактора». Американский президент не был агрессивным человеком, не любил «держать палец на спусковом крючке» и всегда молил Бога, чтобы ядерное оружие так никогда и не было применено. Тем не менее, Эйзенхауэр не верил, что мир в Азии может быть восстановлен путем одних только переговоров и достижением компромисса. По его мнению, это бы очень походило на ту соглашательскую политику, которой придерживались представители Англии и Франции в Мюнхене. Когда в июле 1954 года состоялось окончательное подписание женевского мирного соглашения между Северным Вьетнамом и Францией, по которому территория Вьетнама была разделена на две части 17 параллелью, США не приняли участия в этом договоре, поскольку надеялись на то, что будущее всего Вьетнама может быть решено на выборах 1956 года. В 1954 году основные усилия Эйзенхауэра и Даллеса были сосредоточены на создании азиатского оборонительного альянса, аналогичного европейскому НАТО. В сентябре того же года в Маниле США, Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Пакистан, Таиланд и Филиппины подписали договор о создании Оборонительного союза стран Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Страны, подписавшие этот договор, обязывались развивать свою оборону как самостоятельно, так и оказывая помощь друг другу. Нападение на одну из них квалифицировалось как нападение на всех, поэтому союзники брали на себя обязательство предпринять совместные меры к отражению возникшей угрозы. Камбоджа, Лаос и Южный Вьетнам были включены в зону со-вместной обороны. Однако СЕАТО так и не удалось стать таким же надежным союзом, как НАТО. Он не предусматривал автоматического оказания военной помощи, поэтому Великобритания и Франция вообще отказались от этого обязательства. В 50-х и последующих годах контраст между положением дел в Европе и Азии был весьма разительным. НАТО стало эффективным оборонительным союзом, СЕАТО таковым не стало, полагаясь во всем на Соединенные Штаты. В Европе политические решения принимались союзниками, озабоченными вопросами европейской безопасности. В Азии США принимали решения самостоятельно, опираясь при этом лишь на вялую поддержку западноевропейских союзников. Европейская политика США добилась большинства из поставленных перед собой целей. Например, в результате сильного американского давления и непреклонного решения Аденаэура Федеративная Республика Германия стала суверенным государством, а в 1955 году— и полноправным членом НАТО. Далее, несмотря на взаимные угрозы и конфронтацию, удалось избежать войны в Европе между коммунистическими и некоммунистическими странами. Напротив, жители Азиатского континента постоянно страдали от войн и общественных беспорядков. После того как Эйзенхауэр покинул пост президента, Америка постепенно стала втягиваться в возобновившуюся во Вьетнаме гражданскую войну. К 1956 году политическая риторика на тему «освобождения наций, порабощенных коммунистическим владычеством» уже настолько приелась, что мало кем воспринималась всерьез. Советский Союз показал себя до-статочно мощной державой, навязав свою волю странам Центральной и Восточной Европы. В октябре того года, когда поляки бросили вызов Советам и тем самым подали пример венграм, идея независимости от советского господства достигла своего пика. В последнюю неделю октября разгорелись бои между советскими войсками и венгерскими повстанцами. Сначала Советы вывели свои войска из Будапешта, но лишь затем, чтобы взять город силой. Это произошло 3 ноября 1956 года. Эйзенхауэр и Даллес (который находился в госпитале после операции по поводу рака) вынуждены были решать сразу три проблемы — венгерское восстание, англо-французско-израильская война против Египта и приближающиеся президентские выборы в США (они состоялись б ноября). Несмотря на то, что ЦРУ было готово сбрасывай венграм оружие с самолетов, Эйзенхауэр отверг их просьбы о помощи. Он признавал, что Венгрия находится в со-ветской сфере влияния, и СССР может предпочесть эскалацию боевых действий угрозе распада Варшавского договора. США ограничились резолюциями, (на которые, будь они приняты ООН, СССР все равно наложил бы вето), а также размещением венгерских беженцев, которым удалось пересечь границу с Австрией. Ближневосточная политика Эйзенхауэра и Даллеса велась менее успешно. Америка стремилась предотвратить проникновение СССР в этот жизненно важный регион мира, обладавший богатыми запасами нефти, Кроме того, она хотела считаться другом арабов, симпатизирующим их борьбе за освобождение от статуса полуколоний Великобритании. Однако та неограниченная поддержка, которую США оказывали Израилю, возбу-дила арабскую враждебность и подозрительность. Более того, Великобритания являлась важнейшим европейским союзником США Поэтому американской ближневосточной политике не удалось избежать определенной двойственности. Но главной заботой были сохранение мира и того положения, которое сложилось в этом регионе после 1949 года. Этих же целей придерживалась и Великобритания, поэтому обе страны сотрудничали до тех пор, пока не разразился Суэцкий кризис. 501 Пытаясь добиться ослабления позиций Насера, который склонялся на сторону Москвы, Эйзенхауэр и Даллес координировали свою политику с Иденом. Весной 1956 года они договорились прекратить финансовую помощь Египту в строительстве Асуанской плотины. О прекращении этой помощи было публично объявлено в июле. Когда Насер национализировал Суэцкий канал, Даллес использовал все свое влияние, чтобы добиться скоординированной международной реакции. Эйзенхауэр и Даллес хотели избавиться от Насера, но не ценой пробуждения неприязни всего арабского мира к Западу. Поэтому они без всякого энтузиазма восприняли британские предложения, касавшиеся необходимости военных действий. Но Англия и Франция в сговоре с Израилем 31 октября развязали войну, подвергнув Египет бомбардировке. Они даже не поставили Вашингтон в известность относительно своих военных планов. Война за Суэцкий канал стала серьезным кризисом в отношениях Соединенных Штатов с их основными европейскими союзниками. После некоторых колебаний Эйзенхауэр решил положить конец англо-французско-израильскому вторжению в Египет, поддержав в ноябре 1956 года резолюцию ООН, призывающую к прекращению боевых действий. Он воспользовался финансовой слабостью Великобритании, чтобы вынудить кабинет Идена согласиться с решением ООН. Израильтяне и французы покорились неизбежному. В следующем году США удалось наладить отношения с Великобританией, но по отношению к Египту и Насеру американская дипломатия вела себя противоречиво. После Суэцкого кризиса, несмотря на все предпринятые усилия по прекращению вооруженного конфликта, Соединенным Штатам не удалось добиться восторженного одобрения арабского мира. Г лавной проблемой американской политики на Ближнем Востоке продолжал оставаться вопрос о том, как совместить поддержку Израиля и дружеские отношения с арабскими странами. Затем в 1958 году США высадили десант в Ливане и одновременно с этим провозгласили доктрину Эйзенхауэра, согласно которой американцы должны были помогать государствам Ближнего Востока в отражении коммунистической угрозы. Неясность относительно того, как лучше всего обращаться с Ближним Востоком в свете противоречивых интересов Америки в этом регионе мира, была уделом не только администрации Эйзенхауэра, но и многих последующих администраций. В течение двух сроков своего президентства (1953- 1957 и 1957-1961) Эйзенхауэр с помощью Даллеса смог наметить четкие цели внешней политики США на несколько последующих десятилетий. В регионах, находящихся под советским или китайским военным контролем, не должно быть американского военного вмешательства даже в том случае, если там вспыхивают вооруженные восстания. В Европе США должны строго соблюдать свои обязательства в отношении союзников по НАТО. В Азии, где оборонительная линия проходила поблизости от материкового Китая, необходимо обеспечивать защиту островов Мацу и Куемой, а также Тайва-ня. В августе и сентябре 1958 года произошло новое обострение кризиса между Тайванем и материковым Китаем. Чан Кайши все еще надеялся на то, что внутренние неурядицы позволят ему завоевать материковый Китай. Когда китайские коммунисты блокировали и обстреляли острова, Чан Кайши увидел в этом возможность вовлечь Соединенные Штаты в войну с Китаем. Эйзенхауэр приказал 7-му флоту прийти на помощь Тайваньскому режиму и при этом вновь отверг совет начальников американских штабов применить ядерное оружие против коммунистического Китая. Мао Дзедун и Чжоу Эньлай отказались от мысли атаковать острова, и на этом вопрос о войне с Китаем был закрыт. Но Эйзенхауэр продолжал проводить политику Трумэна, отказываясь признавать Китайскую Народную Республику. Благодаря поддержке американцев, представители режима Чан Кайши продолжали занимать место Китая в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций. Тем временем в Юго-Восточной Азии блок СЕАТО определил границы китайской коммунистической экспансии, а на Ближнем Востоке был заключен Багдадский договор, который создал военный барьер на границе между Турцией, Ираном и Советским Союзом. Этот договор был поддержан Ираком и Пакистаном. Будущее Германии было критической проблемой как для Востока, так и Запада, не говоря уже о самих немцах. Существовала ли какая-нибудь реальная возможность достигнуть соглашения и объединить Г ерманию на условии нейтралитета? Все годы существования коммунистического режима в Восточной Г ермании советские лидеры от Сталина до Хрущева стремились к этой цели. Кроме того, СССР пытался предотвратить перево-оружение Западной Германии и ее интеграцию в НАТО. Эйзенхауэр хотел получить доказательства искренности советских намерений, например, в виде заключения мирного договора с Австрией, который бесплодно дискутировался в течение ряда лет. Несколько недель спустя Хрущев, к немалому удивлению Запада, согласился с этим, и в мае 1955 года австрийский договор был подписан. Однако на женевской конференции, проходившей в июле того же года и посвященной гораздо бо-лее важному немецкому вопросу, не было достигнуто никакого прогресса. Эйзенхауэр отклонил то, на чем так настаивал Хрущев, — а именно, запрет для объединен- ной Германии вступать в НАТО. Хрущев, в свою очередь, отказался принять предложение Эйзенхауэра об «открытом небе», благодаря которому американцы могли бы инспектировать советские военные сооружения, а Советы — американские. Не была остановлена и гонка вооружений. Зато Хрущев и Эйзенхауэр согласились строить отношения в духе примирения — так называемом «духе Женевы». Таким образом, началась первая стадия разрядки. Однако она продолжалась недолго: во время Суэцкого кризиса 1956 года стороны обменялись воинственными предупреждениями. В результате проведения в жизнь ближневосточной доктрины Эйзенхауэра отношения вновь стали натянутыми. Напряжение усилилось в ноябре 1958 года, когда энергичный советский лидер пригрозил тем, что Советский Союз заключит мирный договор с Восточной Г ерманией и положит конец западным правам на Берлин. Но в личных отношениях Хрущев продолжал проявлять дружелюбие, приглашая Эйзенхауэра посетить Советский Союз. Эйзенхауэр отвечал на это в том смысле, что если западные интересы останутся в неприкосновенности, то он готов вести переговоры по Берлину, проблеме объединения Г ермании и договору о запрещении ядерных испытаний. Переговоры о запрете таких испытаний были начаты в Женеве, а Хрущев на время отложил свой замысел об одностороннем изменении статуса Берлина. По мере того, как срок его полномочий подходил к концу, Эйзенхауэр все сильнее хотел увенчать свое президентство закладкой прочных основ для мира во всем мире. Последняя болезнь Даллеса заметно сократила его возможности влиять на президента, однако он успел предупредить Эйзенхауэра против проведения политики, которая будет отдавать соглашательством или попустительством. В мае 1959 года Даллес умер, а место госсекретаря занял Кристиан Хертер. После того, как Хрущев принял предложение Эйзенхауэра посетить США в сентябре 1959 года, казалось, что разрядка набрала новые обороты. Это был беспрецедентный случай для кремлевского лидера — посетить страну, которая воспринималась Советским Союзом как лидер антикоммунистического блока. Визит прошел успешно, хотя Хрущев старался не показывать, насколько его поразили достижения капитализма. Он с Эйзенхауэром договорился о том, что в мае будущего года в Париже будет проведена новая встреча на высшем уровне, после которой американский президент вместе со своей семьей посетит Советский Союз. Но вскоре Хрущев разрушил все надежды Эйзенхауэра. Начиная с 1955 года Соединенные Штаты посылали в Советский Союз самолеты-шпионы, которые пролетали на такой высоте, что были недоступны для советских средств ПВО. Но накануне парижского саммита, который должен был состояться в мае 1960 года, СССР наконец удалось сбить ракетой американский разведывательный самолет У-2. Администрация США полагала, что самолет погиб, а летчик мертв, поэтому пошла на откровенную ложь, заявив о том, что этот самолет проводил метеорологические исследования и сбился с курса. И тогда русские триумфально продемонстрировали всему миру пойманного летчика и неопровержимые доказательства того, что самолет занимался шпионажем. Хрущев, который к тому времени уже прибыл в Париж для участия в саммите, потребовал от Эйзенхауэра извинений и уверений в том, что шпионаж против СССР проводился без ведома американского президента. Но ни того, ни другого не последовало. Эйзенхауэра не удалось вынудить публично заявить, что он не ведал о происходящем. Хрущев прервал встречу на высшем уровне прежде, чем она началась. Проблема самолетов У-2 была далеко не новой — русские знали о ней целых три года. Кроме того, благодаря своим космическим спутникам, обе страны вскоре получили возможность беспрепятственно изучать территорию друг друга. Возможно, Хрущев просто не видел смысла иметь дело с Эйзенхауэром в последние месяцы его пребывания на посту президента, а потому решил отложить серьезные переговоры. Эйзенхауэр доминировал в глобальной политике Запада на протяжении восьми лет. Он успешно противостоял любым искушениям применить атомное оружие и начать войну против Китая, в чем его убеждали некоторые советники. Кроме того, он не стал ввергать свою страну в желание добиться чрезмерного ядерного превосходства над СССР. Он искренне хотел разоружения, однако трудно представить себе, каким образом ему бы удалось остановить гонку вооружений, вызванную обстоятельствами и страхами того времени. В своем памятном «прощальном» обращении Эйзенхауэр предупредил соотечественников об опасности прихода к власти представителей военно-промышленного комплекса, набравшего силы в результате «холодной войны». Он также предостерег относительно «возможности гибельного усиления власти, попавшей в недостойные руки». Нельзя позволить этой власти «покушаться на наши свободы и демократические процедуры». Пятидесятые годы были опасным десятилетием. Несмотря на все идеологические упрощения Эйзенхауэра и Даллеса относительно «мирового коммунистического лагеря» и их не слишком продуманное вмешательство в Иране, Г ватемале и Вьетнаме, можно считать очень удачным то, что американским президентом был опытный боевой генерал, способный контролировать своих военных, которые во времена мировых кризисов склонялись к тому, чтобы поставить планету на грань ядерной войны. ЧАСТЬ XI ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ В 50-Х И 60-Х ГОДАХ