ГЛАВА 74 ОБРЕТЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ И РАЗВИТИЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ АФРИКИ
Колониальное господство европейцев привело к установлению общих моделей контроля. Сопротивление власти жестоко подавлялось, и африканское большинство было лишено равных прав и возможностей. Англичане, бельгийцы, французы, португальцы устанавливали колониальное правление со своими отличительными чертами, и европейские нации наделялись, что в будущем это станет основой для формирования правительств в будущей независимой Африке. Наследие колониального периода никогда не исчезает бесследно, но каждое новое независимое африканское государство развивалось по своему собственному пути. Многое зависело от того, какое руководство приходило к власти, от случая, определявшего выбор личностей, от взглядов наиболее влиятельного человека или группы людей, от того, смогли они или нет сохранить свой авторитет в борьбе за независимость или же верх в последующей борьбе за власть одерживали новые группировки и новые лидеры. Африка изобилует примерами, какое влияние может оказывать личность на историю. Это по крайней мере отчасти, объясняет различие эволюции Танзании, Кении и Уганды после окончания колониального господства британцев. Бельгийское Конго в Центральной Африке не могло остаться в стороне от новой волны национализма, захлестнувшей Британскую и Французскую Западную Африку. Но что касается именно «черного» африканского национализма, он пришел в эту страну довольно поздно. Когда наступил 1960 год, переход власти был неожиданным и очень неудачным. На протяжении долгих лет эту большую страну раздирали внутренние конфликты и положение усугублялось еще и тем, что страна оказалась в сфере мирового соперничества, вызванного «холодной войной». Только в одном отношении бельгийцы оказались среди самых просвещенных колониальных правителей в Африке, поскольку бельгийский парламент принял на себя ответственность за эту страну еще в 1908 году. Реальной столицей Конго был Брюссель. Бельгийская администрация управляла колонией в условиях жесткой централизации из Европы и без участия африканцев. 100 000, возможно и больше, бельгийцев, про-живавших в Конго, в отличие от белых поселенцев в британских колониях, не имели местных политических прав. Объяснение этому непростое — до 1957 года в Конго не существовало вообще никакого выборного или за-конодательного, судебного органа. Идея была такова: пока нельзя прийти к заключению, что африканцы способны воспользоваться правом голоса, это право не должно предоставляться никому, и таким образом удастся избежать господства белых поселенцев. В 1949 году бельгийский парламент одобрил десятилетний план экономического и социального развития Конго и повышения уровня жизни африканцев. Начальное образование было самым лучшим в Африке, а число грамотных самым высоким. Этим страна многим была обязана миссионерам и содействию со стороны бельгийских официальных властей. Но продвинутого обучения практически не существовало. Первый африканец окончил бельгийский университет только в 1956 году, также не было ни одного темнокожего офицера ни в армии, ни в конголезской полиции, ни в отрядах «Форс Пюблик», отвечавших за общественный порядок. Независимость была делом отдаленной перспективы. Самым важным экономическим 775 районом Конго была провинция Катанга на границе с Родезией и Танганьикой. Именно отсюда экспортировались медь, кобальт и другие полезные ископаемые. Расположенная на северо-западе провинция Касаи в 1959 году обеспечила большую часть добытых в мире промышленных алмазов. Все эти природные богатства находились в руках бельгийских трестов, самым важным из которых был «Сосьете Женераль» и «Юньон Миньер». Хотя большая часть прибыли уплывала из страны, бельгийцы, по крайней мере, демонстрировали более просвещенный подход, чем южно-африканские владельцы шахт, поощряя африканцев к приобретению технических навыков на своих шахтах. Другие регионы Конго были крайне бедны, и здесь средства к существованию и продукты для экспорта черпались из сельского хозяйства. Когда, довольно поздно, в середине 1950-х годов, получил свое развитие национализм, он носил ярко выраженный этнический, региональный и сепаратистский характер. Основных партий было четыре: Абако, возглавляемая Жозефом Касавубу; Африканская партия солидар-ности, возглавляемая Антуаном Г изенга; Ассоциация Катанган — в сокращении Конакат — с Мойзе Чомбе во главе; Национальное конголезское движение, лидером которого был неистовый и противоречивый Патрис Лумумба. В 1950 годы бельгийцы с запозданием решили, что стало необходимым определенное африканское представительство в администрации Конго. В соответствии с этим решением в 1950 году они организовали муниципальные выборы, в которых участвовало мужское совершеннолетнее население. Это привело к нарастанию напряженности: в 1959 году в Леопольдвиле происходили беспорядки и грабежи. События теперь ускорялись. Бельгийцы, которые сначала медлили с признанием аф-риканизации, теперь явно не поспевали за развитием событий. Они стремились поскорее сбросить с себя все более обременительную задачу поддержания порядка в стране, но в то же время сохранить свои промышленные интересы. В конце концов, конголезцы не сумели бы без них руководить шахтами и торговать рудами металлов. Тот факт, что конголезцы не были подготовлены к организации ни собственной правительственной администрации, ни армии, ни полиции, не останавливал бельгийцев. Они полагали, что конголезцы всегда смогут обратиться за помощью к ним. Итак, в мае 1960 года были организованы выборы, и власть в независимом Конго была передана наскоро сколоченной коалиции политических соперников; Касавубу стал президентом, а Лумумба — премьер-министром. Днем независимости стало 30 июня 1960 года. Не прошло и недели, как последовала вспышка насилия. Недовольство конголезских военнослужащих и контингента «Форс пюблик» достигло предела; их гнев вызвало то, что командование полностью принадлежало только бельгийским офицерам. Взбунтовавшиеся солдаты перебили своих офицеров, и начались убийства, изнасилования и грабежи белого населения. Бельгийские войска, которые еще оставались в Конго, покинули свои базы, чтобы защитить и эвакуировать своих соотечественников. Но Касавубу и Лумумба подозревали бельгийцев в вынашивании зловещих замыслов, особенно после того как Чомбе объявил независимость самой богатой горнодобывающей провинции Катанга. Мир пришел в ужас от воцарившейся анархии и переданных по телевидению кадров с плывущими вниз по течению трупами. Чтобы остановить зверства и оградить европейцев, у Лумумбы не было другой надежной силы кроме бельгийских войск, но он хотел, чтобы бельгийцы оставили страну. Желая также восстановить контроль над Катангой, он обратился к Организации Объединенных Наций. ООН ответила обещаниями о помощи в восстановлении законности и порядка, но заявила, что отделение Катанги ее не касается. В течение июля I960 года прибывали миротворческие войска ООН, а бельгийские военнослужащие покидали страну. Однако полувоенные отряды и наемники из Европы, Родезии и Южной Африки были готовы за-щищать Катангу и европейские интересы в горнодобывающей промышленности. И тут Лумумба совершил ошибку, обратившись за помощью к Советскому Союзу, попросив оснастить и вооружить все еще довольно ненадежную конголезскую армию. Отказ Лумумбы положиться на войска ООН и его решимость сохранять оружие у солдат конголезской армии с расшатанной дисциплиной привели к тому, что беспорядки и нападения на миссионеров и европейцев продолжались. Позднее, в августе, забот у него прибавилось еще больше, 716 когда отделилась также и провинция Касаи. Без этих двух богатых полезными ископаемыми провинций государство Конго стало бы одним из беднейших в Африке. В просьбе Лумумбы Москва увидела шанс добиться влияния в стратегически важной стране. Советская помощь прибыла воздушным путем, и на время Касаи была возвращена. Однако Касавубу и начальник штаба африканцев Мобуту Сесе Секо решили избавиться от радикально настроенного Лумумбы и, наоборот, положиться на помощь Запада. Лумумба был уволен со своего поста, затем, когда власть перешла к Мобуту, арестован. В декабре 1960 года регион, поддерживавший Лумумбу, поднял восстание и создал у себя собственное правительство. После этого Мобуту решил заставить Лумумбу замолчать, и тот, несмотря на защиту ООН, был доставлен в Катангу солдатами Мобуту. Там в январе 1961 года он был убит «при попытке к бегству». Ничто не может извинить этого, по всей вероятности, преднамеренного убийства — но это событие привело к рождению мифа. Мертвый Патрис Лумумба превозносился в Москве как африканский герой в борьбе против колониализма и за независимость Африки, как истинный патриот и марксист. Останься Лумумба жив, вряд ли бы он приобрел столь высокую репутацию. Как политику ему недоставало находчивости и рассудительности, что способствовало утрате им власти. Он действительно был африканским патриотом, но не реалистом, и его социа-лизм не имел почти ничего общего с советским коммунизмом. В 1961 году хаос в Конго не пошел на убыль. Чомбе, установивший свое власть в Катанге и действительно отделившийся от остального Конго, получал поддержку от бельгийских горнодобывающих компаний, чьи интересы защищал. Он все время только и говорил, что готов на переговоры с ООН, но на самом деле не шел ни на какие существенные уступки. В Конго под защитой ООН собрался на заседание новый парламент, и неделей позже было установлено гражданское правление. Катанга, тем временем, продолжала сохранять свою независимость; на практике ей помогало решение бельгийцев платить за разработку недр Чомбе, а не центральному правительству. Но Чомбе не принимал во внимание решительного и честолюбивого Г енерального секретаря ООН. Даг Хаммаршельд хотел увенчать успехом первую акцию ООН по поддержанию мира. Это стоило ему жизни. При довольно таинственных обстоятельствах его самолет разбился в сентябре 1961 года. Это событие осложнило отношения ООН с Катангой. В Элизабетвилле, столице Катанги, начались бои между войсками ООН и силами Чомбе. Теперь, когда центральное правительство придерживалось прозападной ориентации, ситуация изменилась. ООН издала приказ о насильственном занятии Катанги, и в январе 1963 года провинция, наконец, сдалась международным силам. Чомбе покинул Катангу и вернулся только в июле 1964 года как премьер-министр воссоединенного Конго. На на своем посту он пробыл недолго. В октябре 1965 года Мобуту, которому принадлежала в Конго реальная власть, поскольку он командовал армией, организовал заговор и снова стал хозяином страны. Бельгийский колониальный пакт был расторгнут. Главные города были переименованы: Леопольдвиль стал Киншасой, а Конго стало называться Заиром. Пример Конго и других стран Африки показал только слабость там демократии и выборных национальных парламентов; парламенты, члены которого были обособлены друг от друга по племенному признаку, не могли сохранять единство таких недостаточно развитых стран как Заир, где во многих сельских районах почти отсутствовали грамотные люди. Лояльность в таких условиях определялась племенной или этнической принадлежностью. Вспышки ненависти против более благополучных представителей других рас, будь то европейцы или азиаты, порой действительно выливались в насилие. Первые тринадцать лет своего правления в Заире Мобуту был занят подавлением восстаний при помощи европейцев. Следующие двенадцать лет он безжалостно устранял всех политических диссидентов. Но крах коммунистических режимов в Восточной Европе и Советском Союзе, казалось, убедил Мобуту, что однопартийное авторитарное правление стало еще менее приемлемым для внешнего мира, от которого страна зависела в отношении торговли и предоставления помощи. В 1990 году он обещал образовать многопартийное правительство. Мобуту объяснил, что, согласно своему пониманию многопартийного государства, он видит себя выше политики, верховным арбитром и гарантом национального единства. Все волнения и диссидентские настроения безжалостно подавлялись. Так, в студенческом городке университета в Лумумбаши в результате устроенной расправы погибло большое число студентов. В 1991 году на какое-то время против президента объединились 130 политических партий. Но более серьезными были армейские бунты, когда не выплачивалось жалованье. На следующий год мятежи охватили еще больше армейских частей, и бельгийцы эвакуировали тысячи своих граждан. В стране, несмотря на ее природные богатства, царила экономическая разруха и смута, которая все более разрасталась. История современной Уганды вряд ли счастливее заирской. Эта некогда богатая и плодородная страна в течение десятилетий страдала от конфликтов и 777 разорения. Путь к независимости также пролегал через преодоление трудностей, специфичных для Уганды. Здесь не белые поселенцы препятствовали предоставлению независимости: их было менее 10 000, а азиатских поселенцев — хотя их число и доходило до 70 000 — почти не принимали в расчет. Путь к независимости был словно заколдован старыми колониальными соглашениями, которые сохраняли традиционные местные монархии; наиболее важной из них была Буганда, управляемая кабакой. Соглашение об этой монархии было методом колониальной политики, формой непрямого правления. Кабака и жители Буганды хотели сохранить свою автономию и обычаи, что вступало в конфликт с подъемом национализма на остальной территории Уганды. Но и в этом случае следовали обычному процессу перехода к самоуправлению: сначала, в 1950 годы, было увеличено представительство африканцев в Законодательном Совете, затем, в 1961 году состоялись парламентские выборы. Милтон Оботе, лидер Угандийского народного конгресса, который добивался скорейшего предоставления независимости, следовал тактике, принятой политиками в других разобщенных африканских странах, — формированию временных политических альянсов с тем, чтобы склонить колониальную державу к предоставлению независимости. На бумаге непримиримые конфликты легко разрешались, а Великобритания спешила признать видимое за действительное — что африканские политики действительно достигли консенсуса, необходимого для того, чтобы независимость стала реальной. Итак, в октябре 1962 года Уганда добилась независимости, а кабака стал номинально ее президентом; в 1963 году доктор Оботе стал премьер-министром. В 1966 году Оботе отменил особые права, которыми пользовалось племя 6у-ганда в королевстве Буганда, а кабака был выслан. Восстание бугандийцев в мае того же года было вскоре подавлено силой. Трагедией Уганды была ее так называемая армия, недисциплинированная сила, которая на протяжении многих лет несла стране разрушение. В 1971 году армия, руководимая печально известным начальником генштаба Иди Амином, поставила правительство под свой контроль. На совести Иди Амина еще до получения независимости лежало не одно убийство. Он был одним из немногих темнокожих, кому еще в колониальные времена пожаловали офицерское звание, — в угандийской армии, также как и в конголезской почти отсутствовали темнокожие офицеры, — потому почти сразу же после предоставления независимости он стал полковником. Угандийцы, которые сначала были только рады изба-виться от Оботе, вскоре начали страдать еще больше от правления Амина, который как мусульманин пользовался поддержкой президента Ливии Каддафи. Амин предоставил армии полную свободу расправляться с гражданами своей небольшой страны с населением менее 10 млн. Около 300 000 угандийцев были убиты или бесследно исчезли. Точное число жертв никогда не устанавливалось. В годы произвола Амина на человеческие права совершенно не обращали внимания. И однако цивилизованный мир, включая ООН, признавал его как президента и принимал его с почестями. Поведение большинства африканских государств было не лучше. Организация Африканского Единства на встрече в Кампале удостоила его чести избрания своим председателем. Политика требовала забыть о его участии в убийствах сотен тысяч сограждан. Такова была так называемая «политика реализма» в 1970 годы. Наконец, в 1979 году Амин был свергнут главой Танзании Ньерере, после того как угандийский президент вторгался в пределы Танзании для того, чтобы силой установить границу в спорном районе. Амин так никогда и не предстал перед правосудием за свои преступления; вместо этого Каддафи предоставил ему убежище в Ливии. После этого Оботе стал добиваться нового избрания и снова занял пост президента. Но несчастную Уганду продолжали раздирать гражданская война и внутренние конфликты до 1986 года, когда Армия национального сопротивления, руководимая Иовери Мусевени, захватила Кампалу. Теперь стояла задача восстановить Уганду. Это сделать было нелегко после проведения Амином политики африканизации, когда по его приказу тысячи трудолюбивых граждан азиатского происхождения были изгнаны из 718 страны. От их предприимчивости позднее выиграла Великобритания, хотя в свое время она с большой неохотой предоставила им право на въезд. Президент Иовери Мусевени и его министры предпринимали отважные усилия, чтобы добиться примирения враждующих группировок, и достигли определенных успехов. На экономике, которая зависела от экспорта кофе, очень тяжело сказалось новое падение мировых цен на кофе в 1992 году. Иностранная экономическая помощь способствовала проведению реформ в экономике. В 1991 году стало очевидным, что Уганде угрожает новая катастрофа — СПИД. Угандийское правительство оказалось более открытым, чем большинство других, в отношении усилий по борьбе со страшной болезнью, которая в первую очередь убивает молодых. Согласно оценкам, число инфицированных СПИДом в 1992 году составляло 1,2 млн человек и продолжало расти. К тому же, словно в насмешку, Африке в начале 1990 годов по-прежнему угрожали перенаселение и голод. Правление, отмеченное убийствами и коррупцией, к несчастью, не ограничивалось одной Угандой. Нарушения прав человека были обычным явлением в однопартийных африканских государствах, а демократию быстро отбрасывали в сторону как часть колониального прошлого. Некоторые африканские государства приобретали печальную известность из-за жестокости своих руководителей, и не в последнюю очередь это верно по отношению к Бенину, президент которого был казнен за проводимый геноцид, после свержения в результате переворота 1991 года. Абсурд достиг своего пика в одной из беднейших африканских стран — в Центральноафриканской Республике, где полковник Жан Бедель Бокасса захватил власть в декабре 1965 года, и не удовлетворившись тем, что стал президентом, сам короновал себя императором. Он пригласил на свою коронацию более 3000 высокопоставленных лиц со всего света. Коронация обошлась необычайно дорого. Он любезничал с Францией, назвав де Голля своим «приемным отцом», и одарил алмазами тех, чьего расположения он хотел добиться. Убийство группы детей в 1979 году подтвердило преступность его правления и с помощью французских войск менее, чем через год он был смещен. Как и Амин, он избежал отчета в своих пре-ступлениях: ему позволили благополучно перебраться за границу, в Кот д'Ивуар. Ужасающим примером избирательности совести — никакого вмешательства не требуется, пока черные убивают черных (или азиаты азиатов) — служит резня, учиненная в двух маленьких африканских странах, Руанде и Бурунди. Здесь меньшинство из племени тутси правило большинством из племени хуту. Межплеменные войны начались в 1959 году и тысячи тутси бежали из страны. В 1963 году в страхе перед вторжением тутси из соседней Бурунди хуту вырезали тысячи тутси. В Бурунди, после восстания хуту в 1972 году, были убиты про крайней мере 100 000 из них. Но межплеменная вражда на этом не закончилась. Позже, в 1988 году, бурундийская армия убила тысячи тутси. Мир ограничился оказанием помощи, которой занималась Комиссия по делам беженцев при ООН. Руанда и Бурунди оставались кипящими котлами межплеменной ненависти Потребовались телекамеры, а также усилия поп-певца Боба Гелдофа, чтобы мир проникся состраданием к жертвам голода в северной Эфиопии. Концерты в прямой трансляции в поддержку жертв СПИДа, которые посмотрели 1,5 млрд человек во всем мире, помогли в 1985 году собрать 503 млн долл. США для помощи 719 голодающим, а программа «Спорт Эйдз» борьбы со СПИДом на следующий год собрала 8,2 млн долл. Официальная реакция правительств была медленной и скорее следовала за общественным мнением. Животные на Западе питались лучше, чем миллионы людей в Африке. В 1984 и 85 годах голод унес жизни почти 1 млн человек. В начале 1990 годов засуха и голод в странах к югу от Сахары снова угрожали миллионам жизней. Го-лод и голодная смерть стали скорее правилом, чем исключением. В Танзании, в отличие от Уганды, не существовало серьезных межэтнических конфликтов. Это крупнейшая из восточноафриканских стран и, бесспорно, не самая бедная. Ни одно из племен не обладает достаточной силой для установления своего господства над другими, а язык суахили объединяет всех. Здесь также первое назначение африканцев в колониальный Законодательный Совет состоялось только по окончании второй мировой войны. В I960 году состоялись всеобщие выборы в рамках подготовки к обретению независимости от Великобритании. Доктор Джулиус Ньерере и его Танганьикский африканский национальный союз, созданный в 1954 году, одержали полную победу. Прочное единство в стране облегчило быстрый переход к независимости, которая была провозглашена в декабре 1961 года. В 1962 году состоялись новые выборы, и Ньерере стал президентом. Ньерере отстаивал африканский демократический социализм, что на практике означало однопартийное государство и радикальную форму социализма, самую подходящую, как считал Ньерере, веривший, что народ должен сам вытягивать себя за волосы. Соседнему острову Занзибару со смешанным арабо-африканским населением, исповедовавшим мусульманство, также в декабре 1963 года была предоставлена независимость. Во главе государства стоял феодальный султан. Но месяцем позже правительство султана было свергнуто в результате переворота, подготовленного африканцами, и от него власть перешла к революционному совету, который в апреле объявил о создании союза с Танганьикой, получившей теперь название Танзания. Африканцы составляли четыре пятых населения Занзибара, и многие арабы и азиаты бежали с острова. На материке в том же году Ньерере столкнулся с собственными внутренними проблемами, когда в армии вспыхнули мятежи, но с помощью британских войск Ньерере нанес мятежникам поражение. На протяжении двадцати восьми лет, начиная с 1962 года, Ньерере оставался в роли отца и учителя нации, и так до его ухода в отставку по собственному желанию в 1990 году. Его правление было авторитарным патернализмом, в котором он многое позаимствовал у Мао Дзэ-дуна, кем восхищался. Как и Мао, он был схоластом и также писал трактаты для разъяснения своей социалистической идеологии народу. Его авторитарное правление мотивировалось гуманистическим утопическим ми-ровоззрением, которое так часто может приводить к принуждению и контролю над массами. Он оправдывал однопартийное государство как необходимое для преодоления классового и этнического деления общества таким образом, чтобы все вместе стали бороться с неграмотностью, голодом и болезнями. В арушкской декларации 1967 года Ньерере объявлял «войну» этим бедам, а также отстаивал положение, что Африка должна полагаться на свои собственные силы. Экономическое развитие должно сфокусироваться на главном — в первую очередь, на сельском хозяйстве, а не на грандиозных индустриальных проектах. Танзания не должна попадать в зависимость от иностранных инвестиций. Следуя ком-мунистическим моделям, Ньерере провел коллективизацию, когда крестьяне объединялись в «семейные деревни», находившиеся зачастую далеко от родных мест. Когда призывы к добровольному переселению оказались недостаточными, миллионы крестьянских семей подверглись насильственному переселению. Сосредоточение сил на сельском хозяйстве и борьбе с неграмотностью было довольно здравым намерением, но в любой части мира крестьянское производство терпит крах, когда они об-рабатывают не принадлежащую себе землю. В обществе, созданном Ньерере, уровень жизни не возрос. Самым большим его достижением было распространение начального образования и грамотности; вторым большим «плюсом» было то, что страна не знала таких ужасов как политические казни или массовая резня. Авторитарный мечтатель, Ньерере и в отставке пользовался уважением и любовью. Его приемник Али Хассан Мвиньи начал уходить в сторону от идеологии однопартийного государства. Соединенные Штаты, косвенным образом основные поставщики финансовых средств через Всемирный Банк и Международный Валютный Фонд, дали почувствовать свою враждебность к однопартийным государствам. В начале 1980-х годов коррупция однопартийного государства и социалистическое планирование разрушали экономику, включая сельское хозяйство, в котором было занято 90 % населения и на долю которого приходилось 80 % во внешней торгов-ле. При новом президенте, Али Хассане Мвиньи Танзания стала отдаляться от своих разрушительных социалистических экспериментов и обратилась к Западу и Международному Валютному Фонду с просьбами о займах. В обмен она вынуждена была согласиться с рекомендациями МВФ. Ньерере этого не одобрял, но Мвиньи становился все более самостоятельным и в 1990 году 726 был переизбран на новый пятилетний президентский срок. В 1991 году в Танзании были предприняты осторожные шаги по экономической и политической либерализации. Путь Кении к независимости сильно отличался от мирного продвижения к ней Танзании. Кения была единственной из восточноафриканских стран, где предоставлению независимости предшествовало широкое и впоследствии жестоко подавленное восстание. Но это отличие не было единственным. В Кении также существовало зна-чительное число белых поселенцев, которое еще больше возросло после второй мировой войны. С населением, которое ко времени получения независимости достигало приблизительно 10 млн человек, роль 45 000 европейцев была важной, конечно, не в смысле их численности, но в смысле политического влияния. Гораздо большим было общее число арабов-мусульман (35 000) и индийцев (188 000), которые первоначально появились в стране для строительства в Уганде железнодорожных путей, но Уайтхолл не считался с арабами и азиатами в той же мере, как с белыми поселенцами. Колониальное правление строилось, неоспоримо, на расистской основе. Но белые поселенцы имели полное право утверждать, что они упорно потрудились, чтобы сделать свои фермы прибыльными, и что они принесли в жертву свою собственную жизнь и жизни своих близких за право считаться белыми африканцами: Африка теперь стала их родиной. С другой стороны, плодородной была только одна треть кенийских земель, и высокогорное плато, где находились лучшие земли, до I960 года было в исключительной собственности белых поселенцев. Старейшим африканским политическим лидером был Джомо Кениата. Он участвовал в африканском национальном движении уже в 1920-х годах, когда оно было запрещено в 30-х, приехал жить и учиться в Англию, где политическая деятельность не могла быть поставлена под запрет. В 1947 году, к тому времени уже зрелый государственный деятель, он вернулся в Кению, чтобы возглавить Кенийский африканский национальный союз. Его целью было добиваться правления африканского большинства конституционным путем, шаг за шагом, начиная с увеличения числа африканцев в Законодательном Совете. Но более радикальное крыло партии — Группа Сорока — решила выдворить британцев силой. Кенийс-кие политические партии строились в основном на этнической основе, и самыми мощными политическими группировками были кикую и луо. Кенийский африканский национальный союз, где доминировали кикую, в 1952 году организовал восстание. У кикую хватало обид, прежде всего, из-за отчаянной нехватки земли. Но гнев порождался также расовой дискриминацией и различными препятствиями из-за цвета кожи; бывшие же военнослужащие были уже знакомы с совсем другими отношениями с белы-ми европейцами. Национализм среди кикую также имел сильные позиции, и клятва, приносимая в Армии за освобождения земли («Лэнд Фридом Арми») намеренно восходила к древним традициям кикую. В момент апо-гея восстания в лесах находилось около 25 000 бойцов. Британцы безжалостно подавили восстание. Картинка, которая рекламировалась в Англии, изображала доблестного белого фермера с винтовкой на коленях, который защищает свою семью и домашний очаг от дикарей, связанных кровавыми клятвами общества May-May разрубить всех белых на куски. Но на самом деле, за четыре года восстания менее семидесяти белых поселенцев расстались с жизнью. Основными же жертвами были африканцы. Около 90 000 мужчин из племенной группировки кикую в возрасте от шестнадцати до тридцати пяти лет были согнаны властями в концентрационные лагеря. Один из этих лагерей, Хола, приобрел печальную известность из-за постоянных избиений и даже убийств. Между тем, африканские солдаты, которыми командовали белые офицеры, нанесли поражение партизанской армии. Потери 727 темнокожих бойцов с обеих сторон доходили приблизительно до 18 000, к тому же многие африканцы погибли в лесу из-за голода. Г убернатор, который объявил чрезвычайное положение, арестовал Кениату и основных руководителей Кенийского африканского национального союза (КАНС), обвинив их в организации общества May-May. Кениата в 1954 году предстал перед судом и был приговорен к каторжным работам. Это было примитивной реакцией на произошедшее. Восстание было подавлено, а чрезвычайное положение снято лишь в 1956 году. Продолжалась конструктивная работа по подготовке Кении к независимости. В 1961 году Кениата получил свободу. В Великобритании премьер-министром был Гарольд Макмиллан. Всегда оставаясь реалистом и прогрессивным консерватором, Макмиллан признал тщетность попыток увековечить привилегии нескольких тысяч белых поселенцев за счет непомерно больших расходов британских налогоплательщиков. В 1960 году, в конце своего турне по Африке, он произнес в Кейптауне свою знаменитую речь о «ветре перемен». Практические последствия этого очень скоро стали очевидными. Кенийское высокогорье стало открытым для африканских поселений, и были сняты ограничения на культуры, которые могли выращивать кикую, например кофе. Кениата снова стал во главе Ке-нийского африканского национального союза. Этническое соперничество некоторое время препятствовало дальнейшему прогрессу, но когда КАНС Кениаты в мае 1963 года завоевал большинство, сложные планы по созданию федеральных структур были оставлены, и Кениата был удостоен высокого поста премьер-министра. Это стало последней промежуточной стадией на пути к независимости, которая и была предоставлена в декабре 1963 года. В ходе борьбы, организованной May-May, на передний план вышли противоборствующие политики Оджинга Один-га (от Луо) и Том Мбоиа, однако в стране одержал верх Кениата. В течение нескольких лет еще возникали беспорядки на почве проводимой этнической политики, на которые Кениата ответил созданием однопартийного государства. К концу 1960 годов его два основных соперника были устранены: Том Мбоиа был убит, а Одинга заключен в тюрьму. Кениата поощрял иностранные инвестиции и капитализм, но это был особый, африканский капитализм с главенствующей ролью государства. Государство также играло определяющую роль и в сельском хозяйстве и разрабатывало планы национального развития. Смешанная, частная и государственная экономика хорошо функционировали до середины 1970-х годов, хотя прогресс в области сельского хозяйства, как и промышленности, носил неровный характер. А поскольку Кения была одной из стран с самым быстрорастущим Центральная и Восточная Африка, 1987 год Уганда Население (млн) 15,7 Валовой национальный продукт на душу населения (долл. США) 260 Руанда 6,4 300 Бурунди 5,0 250 Танзания 23,1 180 Кения 21,1 330 Заир 32,6 150 населением в Африке, потеря азиатских предпринимателей была большим просчетом. Еще худшими были последствия от растущей коррупции среди власть имущих в Кении в период с 1963 по 1978 год, неизбежное последствие однопартийного правления. После смерти Кениата в 1978 году власть перешла к вице-президенту Даниэлю арап Мои, который сохранил однопартийное господство Кенийского африканского национального союза. После 1984 года экономический рост был одним из лучших в черной Африке и, при 5 % в год, опережал ежегодный прирост населения в 3,5 %. Но Мои развивал свой собственный стиль авторитарного правления и затерроризировал всю оппозицию. Даже по африканским меркам его режим отличался особыми репрессиями. Среди них стоит назвать убийство в 1990 году министра иностранных дел Роберта Оуко, после того как тот повел борьбу с коррупцией в правительстве. Результаты расследования убийства не были оглашены; подозревалось, что дело прикрыло правительство. Давление на Мои возрастало как в Кении, так и за рубежом. В декабре 1991 года он позволил внести изменения в конституцию, которые позволяли создание других политических партий. Еще не было ясно, приведет ли это неохотное начинание к подлинным политическим реформам. Удушающая бюрократическая система и широко распространенная коррупция делали Кению все менее привлекательной для иностранных инвесторов. Мои при-писывал лучшие достижения Кении в экономике однопартийному государству и противился давлению со стороны Запада в отношении проведения демократических реформ. Созданное в 1967 году Восточноафриканское экономическое сообщество не добилось успеха. Африканский национализм доказал, что он сильнее региональной кооперации. Голос объединенной Африки к 1990 годам ни разу не прозвучал громче голоса отдельной арабской, азиатской, американской или европейской страны.