Один аспект в жизни Китая не изменился после победы коммунистов в 1948 году: Китай продолжал управляться всемогущим авторитарным вождем, который использовал террор, чтобы держать народ в подчинении. Мао Дзэдун манипулировал группой своих сторонников в центральном партийном аппарате, избавляя себя от «врагов». В течение двадцати семи лет с 1949 года и до своей смерти в 1976 году именно он осуществлял руководство. Он умело использовал Политбюро, сделав так, что его челны представляли собой целую гамму различных политических направлений: от радикалов и революционеров до прагматичных реформистов, которые верили, что модернизируя Китай насколько возможно быстро и увеличивая благосостояние народа, который был одним из беднейших в мире, делается дело более важное, чем революционный социализм. Мао поддерживал одну группу против другой в соответствии с тем, что наиболее отвечало его непосредственным целям; чувства личной симпатии были ему неведомы. Такой метод действий позволял ему свободно менять выбор, а перемена скорее дискредитировала людей вчерашнего дня, чем самого председателя. Мао верил, что можно двигать революцию вперед призывами к массам, но не менее важным считал осуществление контроля путем принуждения. Великие подъемы революционного пыла были задуманы самим Мао, хотя в критические моменты он прозорливо делал паузы, даже временные отходы назад. Таким образом революционные приливы перемежались с периодами «окапывания», в течение которых восстановлению экономики позволялось главенствовать над революцией. Но Мао опасался, что слишком долгие периоды спокойствия ослабят революционный пыл масс и отбросят Китай назад на капиталистический путь к «буржуазным ценностям», вместо того, чтобы стимулировать движение вперед к коммунистической утопии. Непрерывная революция, вера в силу масс и в свою собственную способность заставить их следовать по начертанному пути, опора на собственные силы, если иностранная помощь оказывалась недостижимой, неразборчивость в средствах, потребность двигать Китай к коммунистической цели — вот что являлось содержанием политики Мао, даже когда резкие смены ориентиров изумляли зарубежных наблюдателей. Те, кто пытался ему противостоять, безжалостно истреблялись. Картинка благодушного, отечески настроенного Мао была таким же продуктом пропаганды как и образ «дядюшки Джо». Вскоре после смерти Мао в 1976 году понятия «революция» и «социализм» были заменены новыми идеями модернизации; классовый конфликт был исключен из официального словаря; поощрялись даже капиталистические эксперименты. Большая часть революционного марксизма Мао теперь осуждалась. Однако в одном важном отношении изменений не произошло. Всемогущая группа партийных лидеров одна могла решать, каким курсом должна следовать страна; у китайского народа выбора не было. Поскольку ни один из приемников Мао не мог и надеяться добиться его авторитета, борьба внутри партийного руководства приобрела иное значение. Мобилизация масс подразумевала использование террора против тех, кто объявлялся врагом. За преступления или оппозиционную деятельность одного человека заставляли страдать целые семьи. Революция требует врагов, и после 1949 года таких врагов стали находить не только за пределами континентального Китая, но и внутри. Первой целью был выбран ненавидимый класс землевладельцев. В течение первых четырех лет коммунистического правления примерно три четверти миллиона «врагов», в основном, землевладельцев, подверглись массовым казням. Четыре пятых населения Китая жили в сельской местности, 603 поэтому Мао старался, чтобы они благоприятно воспринимали революцию: и это был первый шаг к их идеологической обработке. С этой целью Мао даже позволил раздел участков землевладельцев между крестьянам — шаг назад от его идеала социализированного крестьянства. Возможно, его научила сталинская катастрофическая попытка стремительной коллективизации 1929-1931 годов. В течение некоторого времени китайским крестьянам было позволено владеть своей землей. Перераспределение земли после 1950 года дало крестьянам то, к чему они больше всего стремились. Их крохотные наделы, хотя и остались маленькими, все же в среднем удвоились или утроились в размерах. Ьолее зажиточные крестьяне, так называемые «средние крестьяне», выгадали больше всех. Было отменено выбивание налогов и введена более справедливая система их взимания. Прежде чем отправиться в путь к ком-мунизму, необходимо было создать китайскую индустриальную мощь, а с полей получить хорошие урожаи. Глава китайского государства Лю Шаоци объявил эти цели основными в политике страны; Мао — Председатель партии и неоспоримый вождь Китая, был готов до середины 1950-х выжидать, прежде чем подтолкнуть революцию вперед. С 1949 по 1955 год партия проповедовала гармонию (это не относилось к феодалам и агентам Чан Кайши). В городах частным предприятиям и владениям было позволено стать частью смешанной экономики, в то время как на просторах сельской местности волюнтаристски вводилась социалистическая система. Крестьяне владели своей землей, но «бригады взаимопомощи» вводили совместный труд и совместное пользование скотом и инвентарем; было создано некоторое количество кооперативов. Наиболее важной задачей в 1949 году было вос-становление экономики и обеспечение предпосылок его подъема. С этой целью во вновь освобожденных районах на инженеров, бизнесменов и владельцев заводов пока еще не навешивали ярлык «национальной буржуазии». Маоистский Китай в 1949 году объявил себя не коммунистической республикой, а народной демократической диктатурой. Понятно «демократическая» не означало, что пролетариату будет принадлежать высшая роль в государстве; скорее это слово подразумеваю, что четыре класса — крестьяне, рабочие, мелкая буржуазия и национальная буржуазия будут работать вместе под руководством партии с целью обеспечения восстановления Китая. Как долго будет позволено существовать этой показной гармонии, знал только Мао. Пока он председательствовал во внешне сплоченном Центральном Комитете партии, позволяя своим главным помощникам дискутировать о различных вариантах политической стратегии. Как истинный Председатель, он пользовался советами различных течений, при этом беспрестанно разжигая новые конфликты. В 1951 году он развернул кампанию против «трех зол»: коррупции, разбазаривания и бюрократизма местных партийных кадров, желая укрепить контроль со стороны центра и заставить местных партийных руководителей ходить на цыпочках. На следующий год добавилась кампания против «буржуазии» в борьбе за искоренение взяточничества среди правительственных чиновников, уклонения от налогов, расхищения государственного имущества, спекуляции и жульничества с правительственными контрактами. Таким образом, частные промышленные и торговые предприятия находились постоянно под угрозой. Революция Мао питалась страхом, запугиванием и доносительством, в которых никогда не признавались. Тем не менее первые годы коммунистического правления принесли действительное улучшение жизни большинству китайского народа. Прекращение боев и разрушений было самым большим результатом. Мао использовал идеализм масс, призвав их трудиться вместе во имя улучшения условий жизни. Это было особенно заметно в городах, где объединения соседей, созданные партийными функционерами, вместе организовывали санитарные мероприятия, разбрасывали ядохимикаты от крыс, разносивших болезни. В жизни деревни и на заводах стало больше коллективистских черт. Одной из успешных мер было значительное сокращение уровня смертности. После разрушительной инфляции в годы гоминьдановско-го правительства цены стали стабильными. Уровень жиз-ни, особенно в среде беднейшего крестьянства, возрос. Безработица в городах сократилась наполовину, число учеников в школах и средних учебных заведениях почти удвоилось; пришло избавление от чумы и холеры. Валовой промышленный продукт в 1952 году вырос в полтора раза по сравнению с 1949 годом; продукция сельского хозяйства, от которой так зависела страна, выросла наполовину. Отроились дороги и железнодорожные пути. Таковы были значительные достижения новой демократии. В 1952 году Мао объявил о новой генеральной линии. Китай переживал переходное состояние к тому, что получило название Народной Республики, характеризовавшийся началом социалистической трансформации сельского хозяйства, промышленности и ремесла, которое должно было осуществляться «шаг за шагом в течение довольно длительного времени». Приоритетами стали развитие производства, повышение уровня жизни и укрепление обороноспособности Китая. Лю Шаоцы на VIII съезде партии в 1956 году объявил, что переход к социализму в основном завершен и будет доведен до конца в следующее десятилетие. 604 В течение первых лет правления Мао Китай вел себя на международной арене агрессивно. В 1950-1951 годах он заявил о своем праве на Тибет и подавил там местное сопротивление с крайней жестокостью, хотя тибетцам во главе с Далай Ламой была обещана внутренняя автономия. Соединенные Штаты питали непримиримую враждебность к Китаю и продолжали поддерживать Чан Кайши на Тайване. Вспышка корейской войны породила новую проблему, когда Мао, не приняв во внимание советов своих более осторожных соратников, решился на интервенцию в ноябре 1950 года. Будучи изолированным от Запада, Китай не имел другой альтернативы кроме как стать союзником Советского Союза. Корейская война стоила Китаю многих жертв. В 1953 году была принята советская плановая модель. Русские оказали значительную помощь и направили работать в страну 10 000 инженеров. Одновременно в три раза большее число китайцев приехали в Советский Союз для обучения. Заводы, станки, технические чертежи — все шло из России. Акцент делался на пополнение источников энергии и на тяжелую промышленность — чугуно- и сталелитейные заводы, электростанции, заводы по производству оборудования. В целом, Советский Союз помог реализовать 156 проектов. Без этой помощи модернизация промышленности Китая шла бы намного медленнее. Помощь, оказанная Европе, по плану Маршалла подобным же образом ускорила возрождение ее экономики, но помощь эта поступала в виде займов и ссуд, что позволило европейцам импортировать из Соединенных Штатов все, в чем они нуждались. Советская же помощь поступала в виде персонала, обучения и технологий, но китайцы должны были платить за них. Советский Союз сам нуждался в капиталах для собственного восстановления, и его займы Китаю были невелики. Но созданные совместные советско-китайские компании успеха не имели. Мао настаивал на полном китайском суверенитете, и эти компании были после смерти Сталина по взаимному соглашению распущены в 1954 году. Как раз во время реализации первого пятилетнего плана Мао, проигнорировав центральное руководство партии, начал в 1955 году длительную кампанию за превращение независимого китайского крестьянства в коллективизированных социалистических работников. Не-смотря на превратности судьбы, Мао никогда не оставлял этой цели и добился существенных успехов в ее достижении ко времени своей смерти. Но цену за это Китай заплатил огромную. Только постоянно повторяющийся голод унес около 20 млн жизней. Планы Мао по коллективизации отличались от сталинских и являлись хорошей иллюстрацией его решимости построить социализм с китайскими особенностями. Крестьяне по-прежнему продолжали владеть своим домом и, на менее радикальных фазах, — небольшими земельными участками, однако вся остальная земля и труд были коллективизированы в три уровня. Нижний уровень назывался производственной ячейкой, обычно это была деревня или объединение тридцати или сорока семей. Все было обобществлено, а заработок ячейки делился между ее членами. Более крупной коллективизированной единицей была производственная бригада, состоящая из нескольких коллективных ячеек. Производственные бригады вместе образовывали коллективы. То, как будет учитываться и распределяться заработок - на уровне ли ячеек, бригад или коллективов — зависело от декретов Мао и варьировалось в соответствии с различными фазами более или менее радикальной политики. В 1955 году Мао начал кампанию по формированию социалистических кооперативов: труд и ресурсы обобществлялись, хотя и оставлялись маленькие наделы. Но более зажиточные «средние крестьяне» неохотно кооперировались с более бедными, и производство риса и соевых бобов — основных китайских продуктов питания — едва поспевало за ростом населения страны. В течение краткого периода партия возлагала ответственность за плохие результаты не на Мао, а на чрезмерную спешку в создании больших кооперативов. И следуя советской модели, партийные лидеры пришли к заключению, что имело место одностороннее развитие тяжелой промышленности в ущерб легкой промышленности и сельскому хозяйству. 1956 — начало 1957 года были периодом передышки и консолидации. На VIII съезде коммунистической партии в сентябре 1956 года акцент был смещен со строительства социализма, которое, как за-являлось, было в большей или меньшей степени завершено, на увеличение производительности и избавление от хозяйственной отсталости. Эта новая линия, намеченная с целью догнать Запад, потребовала больше частного предпринимательства, поощряемого отчасти введением новых стимулов — поощрений. Студенты и интеллигенты, запуганные предыдущими кампаниями, направленными против них, теперь наоборот обхаживались. Дэн Сяопин, один из растущих приближенных Мао, отстаивал большее участие рабочих в управлении в качестве одного из способов увеличения производительности. Это более широкое участие оставалось, однако, все-гда подчинено партийному руководству. В феврале 1957 года Мао произнес речь «О правильном отношении к противоречиям в среде народа», один пассаж которой особенно широко рекламировался в связи с тем, что формально поддерживал свободу обмена идеями в научных и интеллектуальных кругах. Он звучал 605 так: «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Но то, что казалось Западу шагом к терпимости и плюрализму, было на деле не более чем тактическим приемом, средством достижения определенной цели — подготовить условия для того, что позднее станет известно как Большой скачок вперед. Речь ободрила китайскую интеллигенцию, и была использована для ограничения своеволия партийной бюрократии на мест-ном уровне. Однако свободное публичное осмысление деятельности центрального руководства не допускалось. В течение зимы 1957-1959 годов 60 млн крестьян были задействованы на работах по строительству водосборных сооружений сельскохозяйственной направленности. Для достижения быстрых результатов вместо передовых технологий использовалось большое количество рабочей силы. Одновременно с началом претворения в жизнь плана Большого скачка вперед, началась и чистка интеллигенции, что являло собой изумительный контраст по сравнению с предыдущим годом. Таким образом, маятник качнулся еще раз. После того, как Мао стал свидетелем выступлений, связанных с десталинизацией в Польше и Венгрии в 1956 году, он выступил снова и объявил о проведении новой линии, она получила название кампании против правого уклона. «Сто цветов» цвели чуть больше одного сезона. На каждом заводе 5 % рабочих должны были быть разоблачены как «правые уклонисты» и стать жертвами «охоты на ведьм». До 700000 «интеллигентов», т.е. образованных китайцев, были выброшены с занимаемых должностей и с работы и были посланы в сельскую местность для так называемого «перевоспитания трудом». Презрение к интеллигентам, потребность их контролировать и принижать теперь возобладали даже над отчаянной потребностью Китая в их знаниях. Жестоко обращаться с ними было легко, поскольку они были изолированы от масс рабочих и крестьян. Доносы со стороны членов семьи, друзей, коллег сеяли взаимное недоверие, были одним из самых эффективных способов контроля над массами со стороны партии. Примером смягчения внешнеполитического курса Китая в отношении стран третьего мира стала конференция в Бандунге в 1955 году и курс на «мирное сосуществование». Но вскоре за этим последовало возрастание воинственности и самоутверждения. В 1958 году в отношениях Китая с Тайванем возник новый кризис, а в 1959 году произошли вооруженные столкновения на границе с Индией. Вера Мао в то, что идеологически накаченные крестьяне и рабочие могут преодолеть любые препятствия, что самое главное — это низ, а не профессионалы и интеллектуалы, нашла практическое выражение в партийной пропаганде, в том, как она преподносила Большой скачок вперед — в действительности же было два скачка, в 1958 и 1959-1960 годах. Оба оказались страшной катастрофой для китайской экономики и народа. В сельской местности народные кооперативы были слиты в огромные коммуны под контролем местного партийного руководства. Они теперь охватывали не только сельское хозяйство, но и мелкие промышленные предприятия. Были намечены невыполнимые производственные цели. Крестьян заставляли производить чугун в маленьких семейных плавильных печах. За этим последовал хаос: промышленное производство падало, а сельскохозяйственное сократилось на четверть. Возобновление «скачка» в 1959-1960 годах привело к еще большим индустриальным и сельскохозяйственным потерям. Только в первом квартале 1961 года выпуск двадцати пяти ключевых промышленных продуктов упал на 30-40%. По мере роста населения Китая возникал хронический недостаток зерновых, широко распространился голод. По приблизительным оценкам умерло 19 млн человек. После краха Большого скачка вперед Мао позволил реформистскому крылу руководства партии провести в жизнь ряд политических и экономических мер, расходившихся с его долгосрочными целями, но позволивших увеличить производство продуктов питания и возобновить промышленный рост, другими словами, с их помощью решено было ликвидировать опустошительный вред Большого скачка вперед. Таким образом, в 1960-1963 годах партия вернулась к более разумному планированию. Китайские специалисты были успокоены, их заверили, что они часть трудящихся. Снова разрешили иметь в собственности частные наделы и ремесленные предприятия. Крестьянам разрешили продавать свою продукцию на рынке в рамках установленных государством льгот. Чтобы накормить растущее население Китая — оно увеличилось в 1957-1965 годах на 80 млн — необходимо было стимулировать рост продукции. Но даже при всем этом сельское хозяйство едва достигло уровня 1957 года, а нехватку зерновых приходилось восполнять импортом. Политика так называемых реформистов встречала сопротивление ультралевой группировки, которая на первое место ставила революционную классовую борьбу. Реформаторы выступали под руководством номинального главы государства Лю Шаоци и Дэн Сяопина. Министром обороны был Линь Бяо, который в 1959 году сменил Пэн Дэхуая, смещенного за открытую критику маоистского Большого скачка вперед; Линь Бяо был сторонником самых крайних политических мер Мао, крайне левых поддерживала и жена Мао, бывшая актриса Цзян Цин, экстремистка, не признающая компромиссов. Между этим двумя основными существовали промежуточные группировки. Премьер-министр Чжоу Эньлай 606 был самым способным, он умело маневрировал и, таким образом, никогда не терял покровительства Мао. Мао ждал подходящего момента, чтобы вновь взять руководство в свои руки. И это ему удалось. Нет сомне-ний, что в 1958-1966 годах в партии, вплоть до Политбюро, шла серьезная борьба. Мао позволял различным группировкам сосуществовать, вмешиваясь, только если они допускали непозволительную критику в адрес самого Председателя, подобную той, что исходила от несчастного Пэна. Возможно, Мао действительно приходилось бороться с оппозиционерами в партии, чтобы отстоять свой авторитет. Но скорее всего, Мао намеренно предпочитал самоустраняться время от времени для ученых трудов и размышлений, а также для того, чтобы дистанцироваться от очередной «исправительной» кампании, которую он намеревался позднее раскритиковать и осудить. Это объясняет некоторые противоречившие друг другу направления в китайской политике. Осенью 1962 года Мао намечает возвращение к более радикальному курсу, начав кампанию против писателей и возрождения капиталистических тенденций. Он обратился к новому поколению со словами: «Молодежь должна быть воспитана так, чтобы наша нация оставалась революционной и неподкупной всегда». Весной 1963 года он заявил, что якобы землевладельцы и богатые крестьяне снова завоевывают влияние путем подкупа и манипуляций с местными партийными функционерами, «создавая контрреволюционные организации». Тем временем, Дэн Сяопин, теперь уже Генеральный секретарь партии, предпочитал отдавать приоритет экономическому восстановлению, прежде всего исправлению ущерба, нанесенного сельскому хозяйству. Дэн Сяопин высказал свою точку зрения по этому поводу бескомпромиссно: «Пока мы боремся за увеличение производства, мы можем прибегать к индивидуальному предпринимательству; вряд ли важно, какого цветка кошка — черная или белая — лишь бы ловила мышей...» Это не означает, что Дэн Сяопин был либералом в западном смысле, что он хотел оставить коммунизм или отказаться от контроля со стороны центра. Просто он прагматически подходил к насущным экономическим проблемам Китая — все виды частного предпринимательства необходимо было поставить под контроль партии. Партии следовало продолжать контролировать Китай. С 1963 года Мао готовился выступить против Дэн Сяопина и защищаемой им политики, но того в 1966 году спасла «самокритика». Лю Шаоци повезло меньше: уволенный со всех своих постов в 1968 году, позже он скончался в тюрьме. С помощью Линь Бяо Мао предпринял интенсивную кампанию по радикализации молодых армейских новобранцев, внушая им «мысли Председателя Мао». Знаменитая Маленькая красная книжка-цитатник была написана для напичкивания их доктриной. «Изучать написанное Председателем Мао, следовать его учению и действовать согласно его указаниям», — приказы-вал Линь Бяо. Цитаты из Мао, в самом деле, можно было использовать в оправдание всех приключавшихся поворотов в политике, они подходили для любого случая. Цитаты были взяты из его сочинений и речей 1920-1950 годов. Они были сгруппированы в тридцать три тематические главы под заголовками «Уверенность в своих силах и напряженная борьба», «На службе народу» и т.д. Но внутри каждого отдела отсутствовал какой бы то ни было хронологический порядок; они могли быть использованы для подтверждения самых различных положений путем соответствующего подбора. Таким образом, несмотря на свою противоречивость они созда-вали впечатление непогрешимости Мао. Маленькая красная книжка стала Священным Писанием для студентов во время беспорядков 1966 года, руководством для хунвейбинов («красных охранников» — кит.]. Трудности Китая усугублялись его международной изоляцией. Хрущевская десталинизация привела к разрыву отношений с Советским Союзом. Мао обвинил Хрущева в ревизионизме и в том, что он повел Советский Союз назад к капитализму. Он осудил его за предательство революции, великодержавный шовинизма, за подавление национальных выступлений в Восточной Европе. Мао с негодованием отверг попытки советского лидера использовать оказываемое Китаю содействие для контроля его политики. Тогда в 1959 году Хрущев прекратил помогать Китаю создавать собственное атомное оружие. Столкнувшемуся с американской ядерной угрозой, Китаю самому придется создавать свое ядерное оружие, и он преуспеет в этом. В 1960 году Хрущев нанес тяжелый удар китайской экономике, полностью прекратив помощь и отозвав 30 000 советских инженеров и техников из Китая. Мао разглядел зловещие признаки соглашения между Советским Союзом и Америкой после советской неудачи на Кубе, а Договор о запрете ядерных испытаний 1963 года стал для него явным знаком того, что Соединенные Штаты и Советский Союз объединяются в один большой лагерь супердержав. Мао выступил против этого предполагаемого сговора, призвав страны третьего мира не пугаться, а бороться за свою независимость: «Народы мира, объединяйтесь и нанесите поражение агрессорам США и их гончим псам... Любые чудовища должны уничтожаться». Ядерное оружие не должно наполнять страхом сердца людей, народов, борющихся против империализма — заявлял Мао, пользуясь красочными метафорами, поскольку ядерные державы — это всего лишь «бумажные тигры». 607 Но когда в 1962 года возникло предположение, что Америка поддержит вторжение Чан Кайши, он поспешил перестраховаться, установив контакт между китайским и американским посольствами в Варшаве. Мао заботился о том, чтобы не вовлечь Китай непосредственно в сражение с более сильным врагом. Его обличительные речи против Советского Союза и Соединенных Штатов оставались риторикой. Он был против любого военного столкновения с Соединенными Штатами, даже когда был вынужден вмешаться во вьетнамские события, выступая в качестве противовеса американцам, оказывавшим поддержку антикоммунистической южной республике. С Индией дело обстояло иначе. Прежние хорошие отношения с Неру ухудшились, когда индийцы выразили свои симпатии покоренным тибетцам и охотно приняли Далай Ламу и тибетских беженцев после восстания 1959 года. Когда индийцы заняли несколько китайских пограничных постов на плохо обозначенной китайско-индийской границе, Мао использовал силу. Начав большое военное наступление в октябре 1962 года, он разгромил более слабые индийские силы. Однако, преподав Индии тяжелый урок, в ноябре он объявил одностороннее прекращение огня и отвел войска на исправленную линию границы, с которой Индия впоследствии согласилась. Таким образом, начало 60-х Мао воспринимал как годы опасности и кризиса; его ответом Соединенным Штатам, Советскому Союзу и Тайваню было не умиротворение, а отстаивание независимости, решимость защищать Китай. Но при этом он был осторожен, избегая ввязываться в военный конфликт, за исключением случая на индийской границе, но и то в строго ограниченных пределах. Ошибки Хрущева помогли Мао понять, что ведущие члены партии могут не устоять перед соблазном соперничества, результатом чего станет возвращение страны на капиталистический путь. Поэтому его осуждение Хрущева был задумано с целью предостеречь свою партию. Одна из причин Великой пролетарской культурной революции определенно коренилась в озабоченности Мао тем, что «буржуазные идеи» Дэна Сяопина и Лю Шаоци подрывают революцию. Мао пытался оживить революционный дух развязыванием конфликта между массами с одной стороны и партийными функционерами, бюрократией и всеми теми, кто делал ставку на сохранение «статус кво» в Китае с другой. Для Запада одной из самых любопытных черт китайской политики являлось то, что смена курса начиналась с малозаметного и, казалось, совершенно тривиального события. Мао предпочитал именно такой подход. Атаку он начал в 1965 году критикой писателя By Хана, одну из пьес которого несколькими годами раньше он воспринял как личный выпад против себя. Ситуация казалась безобидной. Но By был протеже Дэн Сяопина, Г енерального секретаря партии. Мао затем оставил столицу и стал маневрировать с целью заручиться под-держкой различных фракций в разветвленной структуре китайской власти. В феврале 1966 со своей женой Цзян Цин, которая теперь играла заметную роль, он заявил о намерении начать Великую пролетарскую культурную революцию. Выдающийся историк экономики Китая, Сюэ Мудзяо, директор Китайского центра экономических исследований, в 1980-х года осудил китайскую культурную революцию, как развязанную лидером, который движимый страхом, сколачивал свой политический капитал с помощью контрреволюционных клик; это вело к внутренним беспорядкам и угрожало катастрофой партии, государству и всему народу. Подобная критика Мао стала возможной только во время реформ 80-х годов. А в тот период члены партии пытались защитить себя, льстиво заявляя о своей лояльности и покорности Председателю. Лю Шаоци не повезло. Потрясения Культурной революции загубили миллионы жизней. С 1966 по 1968 год борьба приняла масштабы гражданской войны с жестокими столкновениями и драками во многих частях страны. Мао заставил людей обличать друг друга. В ходе этого процесса он поднял свое учение до уровня беспрецедентного личного культа. Революцию начали диссидентствующие студенты и недовольные учителя, которые с целью претворения в жизнь указаний Мао стихийно организовались в хунвейбинов. Культурная революция уникальна среди студенческих бунтов конца 60-х годов тем, что она инспирировалась с самого верха и была направлена против привилегированных. Студенты приступили к физической расправе с «монстрами и демонами и всеми контрреволюционны ми ревизионистами хрущевского типа», их дома были разгромлены; хунвейбины клялись, что до конца воплотят в жизнь идеи Мао о социалистической революции. Их средствами были террор и издевательства. 18 августа 1966 года Мао появился на галерее Ворот Небесного мира на площади Тяньанмынь и был с восторгом встречен огромными толпами хунвейбинов, которые заполнили площадь еще за день до его появления. Затем он спустился на саму площадь для общения с ними; более миллиона хунвейбинов прибыли в Пекин, чтобы присоединиться к тем, кто уже находился в городе. Хунвейбинам было приказано «сеять беспорядок», нападать на партийных бюрократов, искоренять китайские традиции и буржуазный ревизионизм — ликвидировать все элементы, которые проникли в партию и направляли ее по лживому капиталистическому пути. 608 Студенты-хунвейбины промаршировали по всей стране, радикально настраивая массы в городах; китайская деревня подверглась меньшему воздействию. Они вербовали рабочих на заводах. Движение сопровожда-лось анархией и насилием,- преподаватели, специалисты, любой человек, пользующийся авторитетом мог превратиться в мишень их атак. Хунвейбины сделали китайские городские центры фактически неуправляемыми, поскольку местные партийные структуры были па-рализованы учиненными погромами. Однако хунвейбины были неспособны создать новые нормально функционирующие органы власти взамен тех, что прекратили существовать. Через несколько месяцев Мао вынужден был объявить временную передышку. Народная освободительная армия Китая была единственной силой, способной сдержать буйство хунвейбинов, и в ряде мест ей пришлось выступить. Но она не годилась для продвижения революции и больше подходила для подавления беспорядков любых идеологических оттенков. К весне 1967 года армия стала доминирующей силой в стране и начала, заменив собой партию, постепенно восстанавливать порядок, занимая заводы и усмиряя экстремистов. Не такой исход революции планировал Мао. Города были разрушены, люди погибли. Теперь Мао приступил ко второй фазе революции, стараясь подчинить армию. Хунвейбины вернулись к погромам. По всему Китаю на предприятиях царила конфронтация, они закрывались. Мао мог оказывать влияние на ход событий, но был не в состоянии определить их конечный результат. Среди наиболее пронзительных голосов, призывавших хунвейбинов стоять на своем, был голос жены Мао, Цзян Цин. Насилие достигло пика в августе 1967 года. Революционные комитеты, которые заменили местный партийный аппарат, теперь сражались с наиболее экстремистски настроенной молодежью. Составы, которые везли оружие, предназначавшееся для Вьетнама, разграблялись. Крестьяне из различных группировок, армейские части, отряды хунвейбинов — все сражались друг против друга. В Вукане военные части отказались повиноваться приказам из Пекина. Армия раскололась. В Пекине Лю Шаоци, номинальный глава государства, все еще оставался символом партийной оппозиции Мао, хотя его ранее и заставили «признаться в своих преступлениях». Однако степень контроля со стороны Мао и его сторонников над Центральным Комитетом была недостаточной, чтобы вернуть Китай к спокойствию и здравому смыслу. К сентябрю 1967 года Мао был готов признать, что задача предотвратить распад Китая стала наиважнейшей. Порядок могла вернуть только армия; вину за эксцессы можно было возложить на советников Мао и на хунвейбинов, которые пошли дальше отведенных им задач. Предательство своих самых горячих сторонников ничего не значило для Мао. Миф о непогрешимости его суждений необходимо было сохранить, хотя виновником бед Китая был лично он. Его жена косвенно признала свои ошибки, примкнув к армии в борьбе против хунвейбинов, которых призывали обратиться к самокритике. Мао пришлось заявить, что они оказались не способны обеспечить руководство и дать новый импульс революции в Китае. Их путь был отмечен только столкновениями и хаосом. За кулисами политической сцены премьер-министр Чжоу Эньлай и Линь Бяо, министр обороны, готовились к атаке. Различие между хунвейбином и уголовником становилось все менее четким. Многих казнили. Восстановление порядка потребовало огромных усилий, и было достигнуто не сразу, а социальное брожение и убийства, практикуемые радикальными фракциями, спорадически продолжались. Еще вчера зачисленные в авангард социалистического прогресса, стали «левацкими оппортунистами», «анархистами» и «классовыми 609 врагами». «Бригады мысли» армии Мао были с целью установления контроля посланы в университеты и средние учебные заведения. Мао инициировал новое движение, которое нашло поддержку и в армии, и в среде умеренных в Пекине. Города и университеты были очищены от студентов, интеллигентов и хулиганствующей молодежи. Примерно 20 млн китайцев в 1968 и 1969 годах насильно переселили в сельскую местность для перевоспитания крестьянским трудом. В октябре Лю Шаоци попал в полную немилость. Только позиции Мао оставались непоколебимыми. Линь Бяо на IX съезде Китайской коммунистической партии в апреле 1969 года оправдал Мао по всем пунктам обвинений и похоронил Культурную революцию, преподнеся ее кончину как «великую победу». Она дорого обошлась стране и отбросила Китай на десятилетие назад, не говоря уже о человеческих жизнях и искалеченных судьбах. В последние годы жизни Мао стал отходить от повседневных вопросов управления государством. Фактически обожествленный, он олицетворял коммунистическую победу и превращение Китая в мировую державу. В этом было заложено противоречие: добрую репутацию Мао обрел незаслуженно, а результатом идеолога-Китай, 1949-1968 годы Показатели валового промышленного и сельскохозяйственного производства (1952 год взят за 100 %) 4-Постепенное восстановление и конфликт с Советским Союзом (1960-65) 5 - Великая пролетарская культурная революция (1966-68) ческих утопий, к которым он стремился, были террор и насилие. Он загубил миллионы жизней в период Большого скачка вперед, Культурной революции и массовых насильственных переселений. По мере того, как его жизнь близилась к закату, Мао все более заботился о том, чтобы революция не угасла вместе с ним. Однако эксцессы Культурной революции научили кое-кого в китайском руководстве, что следовать линии Мао опасно. Ко времени его смерти в сентябре 1976 года в сфере экономического планирования остался только слабый отблеск его радикальных идей. Однако маоистское наследие репрессивного однопартийного государства не было отвергнуто. Китайская революция создала свой собственный ГУЛАГ. Миллионы заключенных были приговорены к каторжным работам сроком иногда на десять и более лет. Порой сроки давались без суда. В течение многократно повторявшихся периодов голода, как, например, после катастрофического эксперимента Мао в 1958 году, жизнь сводилась к поиску хотя бы крох пищи. От выживших свидетелей мы знаем, что в подобных лагерях навязчивое чувство голода заглушало все другие чувства и желания. Заподозренные в «неправильном мышлении» «правые уклонисты» и другие диссиденты получали самое худшее питание и, чтобы подавить их независимость, подвергались сеансам перевоспитания. Скольким сотням тысяч из них не удалось выжить, пока невозможно подсчитать. Только в последнее время китайские диссиденты, которые перебрались на Запад, дали миру возможность полнее узнать о системе наказаний в лагерях «перевоспитания», а также о каторжных работах. Все это подтверждает одну истину: стойкость и мужество не знает национальных или расовых границ.