ГЛАВА 67 ПРОЦВЕТАЮЩИЕ СТРАНЫ ТИХООКЕАНСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ
Годы американской оккупации оказали серьезное влияние на Японию. У многих победитель вызывал восхищение, и американский национальный вид спорта, бейсбол, наряду с одеждой нашел множество поклонников, особенно среди молодежи. Оккупантам трудно было поверить, что они общаются с бывшими врагами, которые еще недавно сражались с ними с такой неистовостью и жестокостью. По всем внешним данным Япония быстро приспосабливалась к ярлыку «Сделано в Америке». По новой конституции 1947 года вводилась «демократия», которая основывалась на лучших идеалах Запада, своего рода сочетания Джефферсона с Монтескье. Согласно конституции, образовывался двухпалатный парламент, избираемый всеобщим голосованием, пост премьер-министра и кабинет, зависящий от большинства в нижней палате, а также независимая судебная система. Император переходил в категорию смертных, становился скорее национальным символом, нежели божеством. Все эти изменения были вполне реальными, но западная модель демократических институтов имела очень традиционную японскую ориентацию. Сохранялись традиции иерархического общества, когда акцент делался на личные отношения между старшим и подчиненным, когда каждый знал свое место. Японское общество имеет тенденцию к объединению в группы, во главе которых стоят харизматические лидеры, — группы «родителей» порождают группы «детей», и таким образом формируются мощные «семьи». Политика определяется маневрированием ведущих группировок; преобладает групповое мышление. Демократия, которая ставит на отдельную личность, чувствует себя неловко при таких отношениях. Другой слабостью японской демократии является то, что в японской политике с момента окончания второй мировой войны почти полвека доминировала одна партия; непотизм и коррупция настолько широко распространились, что стали практически национальными институтами Важную роль в японской системе управления играют бюрократия и выдающиеся личности с задатками лидеров, которые руководят министерствами и работают в тесном контакте с бизнесом. Это не гражданские служащие в западном смысле, просто выполняющие инструкции политиков, своих избранных начальников; скорее можно сказать, что японские мандарины создали свою независимую сеть, обеспечивая постоянный обмен информацией с деловой элитой. Такие принципы управления не заложены в конституции, но соответствуют японским традициям. Премьер-министр и министры ждут от бюрократии не только реализации определенной политики, но зачастую и разработки ее основ. Поэтому на практике законодателями являются сами бюрократы, превращающие работу Национального собрания или Ассамблеи не более, чем в формальность. Они также осуществляют по отношению к гражданам «гесэй шидо», т.е. «административное руководство», которое не несет законодательного характера, при этом они пользуются тесной связью с правящей Либерально-демократической партией. В этой связи насто-ятельной необходимостью становится избрание премьер-министров исключительной воли, способных, навязать свою волю бюрократии, однако таких премьеров было немного. Карьеры бюрократа и политика в Японии не исключают друг друга, и тесную связь между ними легче понять, если изучить карьеры министров за период с 1955 по 1980 год. Из двадцати пяти указанных лет двадцать приходятся на время, когда в кресле премьера находились бывшие бюрократы. Среди деловой элиты и финансовых структур выделяются Японский банк развития и Экспортно-импортный банк, работающие с министерством финансов и 632 министерством внешней торговли и промышленности — МВ 111. Свою роль играют и другие многочисленные учреждения, включая Агентство по науке и технологии. Соперничество между всеми этими организациями носит характер эпидемии, что затрудняет координацию их работы. Японское правительство, таким образом, не является, как это часто полагают, эффективной, хорошо смазанной машиной. Допускаются ошибки — например, игнорирование вплоть до последних лет проблем окру-жающей среды, последствий индустриального роста — и может потребоваться много времени, пока будут приняты необходимые решения. Несмотря на подобные просчеты, японская политическая, бюрократическая и деловая элиты включали в себя достаточно людей с выдающимися способностями и даром предвидения, что и позволило Японии добиться феноменального экономического роста. Бизнес хорошо организован. Федерация экономических организаций (Кейданрен) была основана в 1946 году, когда японский промышленный потенциал находился в своей низшей точке, но быстро сумела разбудить финансовые интересы внутри страны и за рубежом, поддерживая тесные контакты с бюрократами и правящей партией. Японская Федерация работодателей занимается взаимоотношениями предпринимателей и лиц наемного труда и, когда необходимо, принимает на себя основную роль в противостоянии требованиям трудящихся. Другой влиятельной независимой организацией, тесно сотрудничающей с бюрократией, является Японская торгово-промышленная палата. Все эти корпоративные организации широко оглашают свои точки зрения относительно национальной политики и оказывают очень большое влияние на политический процесс. При этом, конечно, следует учитывать их связи с группами или даже отдельным членами Либерально-демократической партии. Другие, более мелкие партии в меньшей степени облагодетельствованы субсидиями деловых кругов. Бюрократы несвободны и от более тонких форм «патронажа» со стороны бизнеса. Что бизнесменам требуется от правительства — так это способность вести их операции как можно выгоднее как дома, так и за границей с минимумом вмешательства — другими словами, им требуется капиталистическое предпринимательство с государственным обеспечением стимулов, информации, налоговых льгот и тому подобного, с ограничением импорта и всегда открытыми дверями для экспорта. От правительства, иными словами, требуется создать такую среду, в которой бизнес мог бы процветать. В первое десятилетие после войны за власть боролись несколько партий, большинство из них консервативной ориентации, хотя существовали также социалистическая и коммунистическая партии. Социалисты в коалиции с консерваторами удерживали власть в течение нескольких месяцев в 1947 и 1948 годах. Угроза возвращения к власти Японский социалистической партии с помощью союза левых сил заставила несколько консервативных партий преодолеть противоречия и образовать в ноябре 1955 года Либерально-демократическую партию (ЛДП). Но среди левых снова произошел раскол, и до 1990 года они не могли составить серьезной конкуренции и предложить убедительной альтернативы правлению ЛДП. Это позволяло ЛДП формировать однопартийное или с участием союзников правительство с 1958 по 1990 год. Только дважды, в 1976 и 1979 годах, ЛДП не удалось завоевать абсолютного большинства в Палате представителей, но даже тогда ей не хватало совсем немного голосов, а оппозиция была слишком расколота, чтобы сформировать альтернативное коалиционное правительство. Японская социалистическая партия, которая достигла зенита своего влияния в период между 1958 и 1967 годами, не смогла добиться в парламенте более 166 мест из 467 (1958), и в 1980-е годы продолжала ослабевать за исключением краткого всплеска в 1989 году. Более трех десятилетий ЛДП оставалась «вечной» правящей партией. Однако под зонтиком Либерально-демократической партии непрерывно шла внутрипартийная борьба. Многочисленные группы внутри партии следовали за своими лидерами, чье мнение беспрекословно поддерживалось. Членство в одной из группировок было не столько вопросом политических взглядов, сколько личной преданности и лояльности. Влиятельность группы или фракции, ее успех или неудачи определяла фигура «босса». Таким образом в партии доминируют сильные личности, а все 633 договоренности сводятся к соглашениям между шестью-семью наиболее сильными группами. Министерские портфели, должности внутри партии — все это входит в патронажный пакет, который председатель партии может распределять, если он получает поддержку достаточного числа фракций в партии. «Ведущие фракции» пользуются большим влиянием; «неведущие фракции» стараются изменить положение, так, чтобы в следующий раз оказаться среди победителей. Таков механизм «демократии»: борьба идет не между партиями, а внутри Либе-рально-демократической партии. Упор делается на борьбу между фракциями, а не на разработку политического курса. Председатель партии автоматически становится премьер-министром. Именно так избирались все премьер-министры Японии, начиная с 50-х годов и далее. Японские группировки в политике, бизнесе и бюрократическом аппарате, ориентирующиеся на ЛДП, знают правила игры и умеют их использовать, чтобы сохранять свое влияние. Отдельные личности также должны подстраиваться под руководство или интересы своей группировки. На игре между такими группировками обычно строится политика консенсуса. Но что же тогда происходит с довольно значительным меньшинством, которое не входит в правящий блок — с левыми политиками, с наиболее воинственно настроенными трейд-юнионистами, с гражданами, которые не разделяют взглядов Либерально-демократической партии? Что можно сказать о тех молодых людях, которые восстают против старших поколений, желающих определять все последующие ступени их жизни? И что можно сказать о небольшой кучке традиционалистов или националистов, отвергающих импортированную американскую культуру и политику западного образца? Для их взглядов не существует предохранительного клапана, способного выпустить пар. Они обречены быть вечными аутсайдерами, неспособными легитимными средствами влиять на политику, что ведет к недовольству, которое периодически прорывается вспышками насилия — как это случилось во время массовых демонстраций против ратификации американо-японского договора о взаимной безопасности в апреле и мае 1960 года. Так же, как и на Западе, в 1968 и 1969 годах в Токио бурлили студенческие демонстрации явственно указывая на необходимость университетской реформы. 1968 год был отмечен широкомасштабными выступлениями с требованием возвращения Окинавы, острова в Тихом океане, оккупированного Соединенными Штатами. Происходили также уличные бои между полицией и студентами в связи с решением правительства построить еще один международный аэропорт близ Токио на землях фермеров. Столкновения продолжались до 70-х годов. В них нашла свое выражение «прямая демократия», ставшая следствием блокирования других конституционных каналов оппозиционной деятельности. Но протесты не были достаточно серьезны, чтобы подвергнуть опасности японский способ государственного управления или ведения бизнеса. Экономический прогресс и обещания материальных выгод породили у большинства населения дух конкуренции и настроения конформизма. Самым влиятельным политическим лидером в годы оккупации и в последующий период был Сигура Иосида, не разделявший либеральных и демократических взглядов генерала Макартура. Иосида возглавлял пра-вительство пять раз, с мая 1946 по май 1947 года и потом с октября 1948 по декабрь 1954 года. Прежде профессиональный дипломат, он стал премьер-министром только потому, что Ичиро Хатояма, который был председателем Либеральной партии, выбрал его в качестве преемника. Хатояме пришлось на время оставить политику, поскольку он был неприемлем для американцев, как и многие лидеры той поры, включая Иосиду, он разделял идеологию «сферы сопроцветания» Японии в Азии до 1945 года. Иосида реабилитировал себя в глазах амери-канцев мужественно отстаивая необходимость заключения мира, когда война была уже фактически проиграна; кроме того, он осуждал военных за их авантюристическую готовность начать войну с Западом в 1941 году. В 1946 году он признал, что восстановление Японии зависит от того, насколько ей будут доверять Соединенные Штаты. Это значило, что необходимо склонить на свою сторону Макартура, выполняя директивы его ставки, если их нельзя было обойти без нежелательных последствий. Таким образом, Иосида играл роль сходную с ролью Аденауэра в Западной Г ермании. Эскалация «холодной войны» в Азии, потеря Вашингтоном Китая и вспышка корейской войны в 1950 году ускорили реабилитацию Японии. Иосида очень ловко эксплуатировал американо-коммунистическую конфронтацию. Макартур давно уже пришел к выводу, что его указания превратили Японию в демократическое государство. В июне 1950 года государственный секретарь Джон Фостер Даллес прибыл в Японию, чтобы сделать японцев американскими союзниками в Азии. Он хотел, чтобы знаменитая 9 статья японской конституции была отменена, и Япония, таким образом, вновь могла бы вооружаться. Иосида отверг это предложение, подчеркивая все негативные последствия, которые возникли бы в случае перевооружения Японии. Даллес был «страшно изумлен», но Макартур стал на сторону Иосиды. Япония должна строить свой промышленный потенциал и именно таким образом помогать свободному миру. Вскоре после начала войны в Корее американские 634 заказы на вооружение потекли рекой, придав японской экономике столь необходимое ускорение. Со временем японцы под американским давлением все же создали силы самообороны, первоначально включавшие только 75 000 человек. Это число возросло до 165 000 к 1954 году и до 250 000 к 1980 году. Сухопутные войска, военно-морской флот и воздушные силы были оснащены самым современным вооружением, но в сравнении с размерами и богатством Японии это были небольшие вооруженные силы. Японцы расходовали на армию не более 1,3 % своего ВНП. Экономия по сравнению со странами, участвовавшими в «холодной войне», была огромной, и ее можно было использовать для вложения в промышленность. Менее скупы были японцы в создании мощной полувоенизированной полиции в ко-личестве 250 000 человек в целях обеспечения внутреннего порядка. Переговоры о заключении мирного договора и прекращении американской оккупации были длительными и тяжелыми. Иосида старался сделать как можно меньше уступок. Япония не станет серьезно повторно вооружаться; она не будет непосредственно участвовать в международных спорах; в вопросах собственной безопасности она будет полагаться на Соединенные Штаты и их «ядерный зонт». Япония будет надежным, но пассивным союзником Соединенных Штатов, которые она обеспечит военными базами. Кроме того, она обязуется не предоставлять базы другим странам без согласия американцев. Американцы сохранили под своим контролем Окинаву, а японцы должны были оставить все завоеванные с 1895 года территории. Иосиде также пришлось согласиться с тем, что по просьбе японского правительства Соединенные Штаты могут оказать содействие в «подавлении в Японии широкомасштабных бунтов и беспорядков...» Права американцев в Японии несомненно напоминали японцам о тех особых правах, которыми пользовались в стране иностранцы до их отмены в конце XIX века. Это было унизительно. Тем не менее, эти условия, закрепленные американо-японским договором о безопасности, были приняты в Сан-Франциско 8 сентября 1951 года, и в тот же день был подписан мирный договор со странами-победителями. Австралия и Новая Зеландия подписывали договор неохотно, поскольку они боялись военного возрождения Японии. Их успокоили договором об обороне с Соединенными Штатами. Структура альянсов Соединенных Штатов на Тихом океане была завершена соглашениями с Филиппинами (1951), с Южной Кореей (1952) и с Тайванем (1954), а также созданием СЕАТО (1954). Таким образом, Япония была привязана к политике сдерживания коммунизма, проводимой Соединенными Штатами, и, следовательно, ограничена в своих возможностях проводить независимый внешнеполитический курс. Япония последовала за Соединенными Штатами в признании Чан Кайши на Тайване представителем Китая, что сделало невозможным нормализацию ее отношений с Китайской Народной Республикой. Неудивительно, что Советский Союз отказался подписывать мирный договор с Японией, а японо-советское соглашение, официально положившее конец состоянию войны между двумя странами было подписано только в 1956 году, хотя территориальные споры все еще стоят на пути заключения окончательного мирного договора. Американо-японский Договор о взаимной безопасности 1951 года породил много проблем для японских политиков. Особое беспокойство вызывали прибывающие военные корабли США, поскольку они могли нести ядерное оружие на борту; левые трактовали этот договор как особую форму гегемонии США, благодаря которой и удерживаются у власти консерваторы. Враждебность общества к договору оказалась столь сильной, вызвала такие мощные демонстрации, что в 1960 году Вашингтон согласился пересмотреть договор. Изменения носили косметический характер, хотя они и предоставляли Японии больше прав; японцы подчеркивали, что сохраняют суверенитет над островами, по-прежнему 635 оккупированными Соединенными Штатами. Пересмотренный договор затем был представлен в парламент на ратификацию. В апреле-мае 1960 года состоялись беспрецедентные демонстрации и уличные сражения между полицией и студентами, а также другими демонстрантами. После неприглядных сцен в самом парламенте Либерально-демократическая партия «протолкнула» ратификацию. Президент Эйзенхауэр был так возмущен всплеском этих антиамериканских настроений, что отменил свой визит в Японию. В 1970 году действие договора было продлено на неопределенный срок; было оговорено, что при желании его расторгнуть, каждая из сторон должна предупредить об этом за год. На следующий год была разрешена проблема, которая сильно задевала национальную гордость японцев. Острова Рюкю, включая Окинаву, весной 1972 года были возвращены Японии, хотя по соглашению американцам позволялось сохранить там военные базы. Но требования возврата четырех островов южной части гряды Курильских островов, оккупированных Советским Союзом, продолжали мешать хорошим отношениям с северным соседом. Таким образом, после 1951 года союз с Америкой, несмотря на все трудности, которые он привносил во внутреннюю политику Японии, оставался стер-жнем японской международной и военной политики. Именно Йосида разработал для Японии этот курс. Тесные отношения с Соединенными Штатами положили конец японским военным претензиям, которые всегда рассматривались ее соседями в качестве угрозы, и которые могли поставить под сомнение политическую стабильность внутри страны; но эти отношения также основываются на признании, что Соединенные Штаты необходимы для японского благосостояния, поскольку обеспечивают доступ к уникально широкому рынку. В ряде случаев японцы следовали независимой от Вашингтона политической линии когда считали, что этого требуют их политические интересы. Наиболее показательным примером были японские переговоры с арабскими нефтедобывающими государствами Ближнего Востока. Пострадав в результате арабского нефтяного эмбарго в 1973 году, Япония дала понять арабским государствам, что не разделяет взгляды Вашингтона по арабо-израильским вопросам и на деле поддержала арабскую сторону. Тем самым она обрела благосклонность арабских государств, которые возобновили жизненно важные для японской промышленности поставки нефти. Во время ирано-иракской войны 80-х годов японцы пытались сохранить хорошие отношения с обеими странами, несмотря на американскую враждебность к Ирану, особенно после захвата заложников в американском посольстве. В 1990-91 годах во время кризиса в Персидском заливе Япония без энтузиазма восприняла позицию Соединенных Штатов. Американцы временами принимали решения, без консультаций с Японией — например, когда Никсон инициировал неожиданное сближение с Китаем и прекратил поддержку тайваньских националистов в 1970 годы, — хотя японцы, следуя проамериканской линии, отказывались признавать коммунистический Китай. Но несмотря на трения, особенно в вопросах американо-японской торговли, союз сохранился и то, что позднее стало известно как «доктрина Иосиды», продолжало служить основой японской политики. Итак, какова же суть этой доктрины? Йосида полагал, что сумеет удовлетворить требования Америки к Японии как к союзнику, предоставляя ей преимущества и базы, а также ограничивая собственное японское военное строительство. Японские вооруженные силы должны были выполнять чисто оборонительные функции; был провозглашен отказ от разработки ядерного оружия. Страна обязалась уклоняться от участия в международных конфликтах. Наконец, решено было отказаться от военных завоеваний, сосредоточив всю энергию народа на экономическом восстановлении и росте. При обеспечении собственной безопасности у Японии не оставалось другого выбора, иначе как полагаться на своего американского «союзника», который одновременно остался и важнейшим торговым партнером Японии. Стратегия Иосиды была принята на вооружение Либерально-демократической партией как базис японской национальной политики. Доктрина дорабатывалась и проводилась в жизнь его учениками и последователями, например, Хаято Икэ-дой, который был премьер-министром в 1960-1964 годах, и Эйсаку Сато, являвшимся премьер-министром в период 1964-1972 годов. Этой доктрины придерживались и позже. Прозорливость Иосиды помогла превратить Японию в индустриальную и финансовую сверхдержаву, уступающую только Соединенным Штатам. Начиная с середины 50-х годов было разработано около десяти экономических планов, хотя они часто прерывались, исправлялись или отбрасывались. В первые послевоенные годы роль правительства в регулировании экономики была значительной. Сначала приоритет был отдан добыче угля и выплавке стали с целью создания энергетической и материально-сырьевой основы; затем стали развиваться другие отрасли — производство химических удобрений, судостроение, автомобилестроение, станкостроение, производство транзисторных приемников, фотокамер, телевизоров, видеомагнитофонов и микросхем. «Мицубиси» и «Мицуи» вернулись в бизнес, возникли огромные новые корпорации, такие, как новатор в сфере электроники «Сони» и автомобилестроительные фирмы «Тойота» и «Ниссан». 636 В первые годы правительство и бюрократия оказывали содействие корпорациям, контролируя капиталовложения, а также предоставляя дешевые займы отраслям промышленности при посредничестве Финансового банка реконструкции, Экспортно-импортного банка и Японского банка развития. Благодаря огромным капиталовложениям рост промышленности был быстрым. Правительственные распоряжения и законодательство 1960-1970 годов, между тем, защищали создаваемую отечественную промышленность, чтобы помочь ей избежать конкуренции с зарубежными товаропроизводителями — там, где импорта нельзя было совершенно избежать. Это грозило привести к напряженности в отношениях с Соединенными Штатами и Западной Европой, которым угрожало «наводнение» японской продукцией. Японские профсоюзы после более бурных 50-х годов, все более склонялись к сотрудничеству; непрерывное правление консерваторов и рост благосостояния подорвали их воинственность. Нельзя отрицать, что правительство и бюрократия сыграли важную роль в быстром экономическом росте Японии. Но представление о том, что они создали нечто подобное командной системе в экономике — большое заблуждение. С 1945 года подобные системы потерпели неудачу во всем мире. Было бы странно, если бы Япония стала исключением. Фактически, японское государственное планирование имело гораздо больше общего с методами Жана Монне во Франции — с рекомендательным планированием, чем со сталинским способом контроля над производством, капиталовложениями, распределением и ценообразованием. Японская экономика была и остается полностью капиталистической, ориен-тированной на извлечение прибыли, агрессивно конкурентной как внутри страны, так и за рубежом. Определяющей несомненно всегда была руководящая роль бизнеса. Но ни бюрократический аппарат, ни бизнес не могли сделать такие колоссальные капиталовложения в технологию, обеспечивающие создание огромных промышленных гигантов. Необходимые средства поступили не из-за границы, а от рядовых японцев, которые жили очень скромно, каждый год откладывая пятую часть своих доходов. Благотворные результаты такой бережливости не сразу дали о себе знать. Проценты от вкладов и рост пенсий были очень низкими, так что компании могли пользоваться очень дешевыми займами. Однако в долгосрочном плане японцы, обеспечив тем самым развитие экономики, материально выиграли. Между тем, правительственные расходы на непромышленные цели — социальные выплаты, расходы на жилье и инфраструктуру — также держались на низком уровне. Бросался в глаза контраст между автоматизированной индустрией, в которой использовалось самое большое число роботов в мире, с одной стороны, и пришедшей в негодность системой канализации во многих больших городах, запруженными дорогами и загрязнением окружающей среды, с другой. В начале 1960-х годов новый премьер-министр Хая-то Икэда обещал за десять лет удвоить доходы каждого гражданина. Бизнес справился с этой задачей с необычайной быстротой, увеличив за этот период более, чем в четыре раза экспорт кораблей, текстиля, автомобилей и электронных товаров. Результаты подобного роста сказались далеко за пределами японских островов — в Австралии, где добывалась руда, чтобы обеспечить Японию сталью, на Ближнем Востоке, который поставлял в Японию нефть, в Юго-Восточной Азии, особенно в Индонезии и Малайзии, откуда Япония импортировала нефть и другое сырье. Для остального мира это не прошло незамеченным, и многие страны старались проникнуть на японский рынок промышленных товаров. Японское правительство сняло ограничения и в 1980-х годах предпринимало усилия сделать свой внутренний рынок более свободным, чтобы ослабить враждебность других стран, прежде всего Америки. Но бюрократический аппарат и бизнес использовали все возможные административные препятствия, чтобы затруднить в максимальной степени проникновение иностранных товаров на японский рынок. Протекционизм часто ведет к тому, что отечественная промышленность начинает работать менее эффективно, поскольку ставит «своих» производителей в слишком льготные условия. Но почему же вмес-то этого японская экономика стала эффективнее? Г лавы крупных корпораций были просто не удовлетворены легкими прибылями как показателями успеха. Их отрасль должна была стать лучшей в мире и умножить славу компании и страны. «Тойота» и «Ниссан» начали производить автомобили до войны, копируя британские и американские модели. В 1950 году японские автомобилестроители выпустили менее 2000 машин. Догнать американских гигантов «Форд» и «Крайслер» или британских «Остин» и «Миррис» казалось нереальным. Сначала были заключены соглашения с западными автомобилестроителями о производстве машин по их дизайну и технологии; японцы изучали американские заводы. В 1970 году Япония выпустила 5 млн автомобилей, обеспечив западных потребителей требуемыми моделями по цене более низкой, чем на аналогичные западные автомобили. К 1990 году японские производители уже заключали соглашения обратного содержания, передавая свою технологию испытывающей трудности британской автомобильной промышленности, например, заводам «Ровер» в Бирмингеме, заключившими контракт 637 с «Хондой». Чтобы снять недовольство иностранных компаний и предотвратить запреты на экспорт из Японии, японская компания по производству электроники «Сони» и японские автомобилестроительные гиганты основали заводы в Соединенных Штатах и Европе. В каждой из промышленных отраслей японцы технически усовершенствовали западную продукцию, шла ли речь о фотокамерах или станках. Затем, используя крупные капиталовложения, упорный труд и квалифицированную рабочую силу, накопленные средства, поступавшие от широкомасштабного производства, довольно закрытый внутренний рынок и активный экспорт, японцы настолько резко увеличили объемы производства и производи-тельность, что их лучшие товары теперь изготавливались по намного меньшей себестоимости. В мире идет постоянное сражение за первенство в области нововведений, дизайна и технологических методов. В XXI веке будет очень мало областей промышленности, в которых Япония не будет на первых позициях; одна из них, в которой пока доминируют Соединенные Штаты, — это авиационная промышленность. В 1960 году валовой на-циональный продукт увеличивался на 10 % в год, в 1970 и 1980 годы его прирост замедлился, составляя около 6 % в год, но и это означало почти удвоение японской продукции за десятилетие. Япония управляется профессиональными политиками, лидерами фракций и местными «любимыми сынами», которых выдвигают в парламент. Политики играют важную роль в различных объединениях при этом они вынуждены посещать сотни различных мероприятий, включая свадьбы, похороны и праздники, на которых от них ждут щедрых пожертвований. Возникающая отсюда постоянная потребность в денежных средствах порождает коррупцию. Выдвиженцам оказывается поддержка и услуги с тем, чтобы потом использовать их влияние в министерствах и парламенте. В обмен, сделавший карьеру чиновник или политик выдает своим сторонникам денежные дотации. Например, сельские фермы получают помощь в виде субсидий от Либерально-демократической партии. Оппозиция пользуется поддержкой в новых городских районах, которые находятся в дискриминированном положении и в избирательных округах с гораздо большим число избирателей, чем в сельских избирательных округах. Это устраивает Либерально-демократическую партию. По прибытии в Токио молодой политик из Либерально-демократической партии должен присоединиться к одной из фракций, после чего он постепенно начнет подниматься по иерархическим ступенькам национальной политики. Одновременно будут увеличиваться его возможности в оказании протекций. Япония, 1950-1990 годы Население (млн) Валовой национальный продукт на душу населения (долл. США) 1950 83,0 200 (в 1955 г.) 1978 115,2 7300 1987 122,1 15800 1990 124,0 27000 Франция Иосиды и его последователей доминировала в политике Японии без перерыва с 1946 по 80-е годы. Соперником был Хатояма, который на первых порах отступил в сторону и отдал главенство Иосиде, ожидая, что позже тот уступит ему власть. В 1956-1960 годах два протеже Хатоямы последовательно становились лидерами партии и премьер-министрами. Но второй из них, Нобусуке Киси, потерял власть в 1960 году. Антипрофсоюзная и антисоциалистическая позиция Киси навлекла на него ненависть большей части оппозиции. Возобновление американо-японского договора о безопасности в 1960 году стало катализатором, который вывел оппозицию на улицы. Жестокие столкновения полиции и демонстрантов, а также неприглядные выходки в самом японском парламенте продемонстрировали миру теневую сторону японской политики. Подобные зрелища и маневрирование фракций внутри Либерально-демократической партии заставили Киси уйти. Его место занял Хаято Икэда, продолжавший линию Иосиды, как и его приемник Эйсаку Сато (1964-72) возможно, выбор пал на Эйсаку Сато в результате сделки между Икэда и Киси. Он был братом Киси и показал себя очень способным политиком. Восемь лет пребывания Сато на посту премьера отмечены появлением отчуждения 'между Японией и Соединенными Штатами, возникшим из-за требования Никсона ограничить экспорт японского текстиля в США. Тем не менее, возобновление американо-японского договора о безопасности в июне 1970 года побудило Никсона вернуть Окинаву; соглашение об этом было подписано в июне 1971 года. Месяцем позже отношения были вновь омрачены заявлением Никсона о том, что он собирается посетить Китай; то, что он не стал информировать Японию об изменении политики США в отношении националистического Тайваня, поддерживаемого японцами, очень их рассердило. Японцам не понравилось, что в азиатских делах с ними обращаются как с второстепенным партнером. Следующим «ударом Никсона» стала девальвация доллара в азиатских делах. В результате японский экспорт удорожал. Японцы истолковали 638 американские защитные меры как недружественные по отношению к ним. Эти трудности во внешней политике и внутренние маневры в Либерально-демократической партии привели к падению Сато. В июле 1972 года в результате борьбы между двумя основными помощниками Сато более молодой и более честолюбивый Какуей Танака нанес поражение Такео Фукуде, завоевав пост председателя партии и став премьер-министром. Танака была необычайно активен в международных делах. Следуя по стопам Никсона, он посетил Пекин, затем совершил тур по Юго-Восточной Азии, где память о недавней японской оккупации была еще слишком свежа, чтобы обеспечить ему добрый прием. В Индонезии, на Филиппинах, в Таиланде демонстранты несли плакаты с требованием: «Танака, убирайся домой». В любом отношении его премьерство было неспокойным. В 1973 году в результате арабо-израильской войны произошел настоящий шок: цены на нефть подскочили почти в четыре раза. На Японии это сказалось особенно болезненно, так как она целиком зависела от поставок нефти с Ближнего Востока. Тогда Танака призвал своего бывшего соперника Такео Фукуду в качестве финансового эксперта и назначил его на пост министра финансов. Фукуда ввел жесткие меры экономии, выжимая из экономики максимум возможного. Его меры сработали. В 1975 году прирост валового национального продукта Японии составил б %, и он оставался неизменным до конца десятилетия. Амбициозные планы Танаки по развитию японских регионов были заморожены, к ним стали постепенно возвращаться только после 1975 года. Заслуживает внимания тот факт, что Япония предприняла действенные меры по уменьшению своей энергетической зависимости от поставок нефти с Ближнего Востока, начав поиски альтернативных источников и развивая атомную энергетику. Даже среди японских лидеров Танака занимал исключительное положение по степени власти и объему финансовых средств, которыми он распоряжался. Уже почти узаконенная коррупция достигла новых высот. Сообщения о финансовых злоупотреблениях Танаки, появившиеся в прессе, в конечном счете подорвали его положение, и чтобы вернуть себе имидж порядочности, фракции Либерально-демократической партии пришли к соглашению о замене его менее значительной фигурой — Такео Мики. Но Мики оказался слишком энергичен в попытках реформировать Либерально-демократическую партию, особенно когда он распорядился в 1976 году арестовать Танаку за полученные в обмен на закупку самолетов взятки от фирмы «Локхид». «Локхид» раздала в качестве взяток японским бюрократам и политикам более 12 млн долл. Танака пробыл в тюрьме очень недолгое время, а затем был выпущен под поручительство. Конец 1970-х годов был бурным периодом в жизни Либерально-демократической партии, поскольку на пост лидера в 1978-1982 годы удалось найти покладистых политиков. В ноябре 1982 года фракции Либерально-демократической партии, возглавляемые Танакой и Судзуки, выбрали на пост председателя партии правительства Ясу-хиро Накасонэ. Он оказался намного более решитель-ным и самостоятельным, чем того ожидали или желали Танака и Судзуки. Его успех и победа на всеобщих выборах 1986 года позволили ему еще год оставаться на вершине власти, хотя по правилам Либерально-демок-ратической партии он должен был уступить свой пост председателя. Накасонэ хотел порвать с устаревшими японскими традициями, устранить тяжелую руку централизованно го контроля с его мириадами различных предписаний и инструкций и, таким образом, открыть путь новой фазе экономического роста. Он требовал уважения к Японии со стороны мировых держав, и добился того, что страна рассталась со своим старым пигмейским статусом на международной арене и зависимостью от Соединенных Штатов. В 1986 году по его инициативе Япония организовала у себя, в Токио, встречу на высшем уровне ведущих промышленных стран. В том же году Накасонэ посетил Пекин. Вина Японии за развязывание войны теперь стала прошлым, частью истории. Накасонэ желал руководить 639 Японией при народной поддержке, в американском стиле. Уверенность Накасонэ в своих силах и его обещание, что Япония будет вести более активную международную политику, были доброжелательно встречены западными лидерами. Во время визита в Вашингтон в 1983 году Накасонэ обещал президенту Рейгану, что Япония окажет содействие политике сдерживания по отношению к Советскому Союзу. Он совершал поездки по Юго-Восточной Азии и давая понять, что готов расширять японские военные возможности. Но его попытка пересмотреть в этих целях конституцию настолько встревожила японцев, что он пообещал не двигаться в этом направлении во время первого срока своего пребывания на посту премьера. Накасонэ усиленно занимался дипломатией, но старания правительства открыть внутренний рынок для иностранных товаров, как того требовал остальной мир, постоянно срывались бюрократическими и деловым кругами. Каждый год Япония завершала с огромным положительным балансом платежей, в то время как Соединенным Штатам приходилось бороться с самым большим внешним долгом в мире. Дефицит этот частично покрывался тем, что Япония направляла часть своих государственных доходов на приобретение облигаций министерства финансов США. Но японцы также приобретали много имущества за гра-ницей — недвижимость в Калифорнии, Рокфеллеровский Центр в Нью-Йорке, заводы в Америке и Европе. Казалось, что японская финансовая и производственная мощь по всем направлениям развивается по восходящей. Когда Накасонэ, в итоге, оставил свой пост в ноябре 1987 года, его авторитет внутри страны и за рубежом достиг своего пика. За время своего пятилетнего пребывания на посту ему удалось сделать очень много, укрепив связи Японии с Западом и освободив ее от пут традиций. Но японской политике предстоял удивительной поворот. Приемником Накасонэ после ожесточенной борьбы между фракциями стал Нобору Такэсита, который пользовался поддержкой Накасонэ. Такэсита продолжил зарубежные поездки Накасонэ, демонстрируя этим не-зависимость внешней политики Японии, хотя основополагающим, несмотря на возрастающие трения в области торговли, оставался союз с США. Прогресс в отношениях с Китаем, однако, был временно прерван после кро-вавой расправы, учиненной китайским руководством на площади Тяньанмынь. Усилия Такэситы внутри страны были направлены на уменьшение прямого налогообложения при увеличении косвенного налога с продаж, мера, которая была особенно неодобрительно воспринята в бед-нейших японских семьях. Но самым сенсационным событием в период премьерства Такэситы стало раскрытие крупнейшего факта коррупции в деле, ставшем известным как «скандал вокруг "Рекрута"». Группа «Рекрут» действовала в издательском деле, в области недвижимости и других областях. Она нуждалась в благоприятных для нее решениях правительства, желая расширить сферу своей активности и добиться больших прибылей. Эта группа не только делала очень щедрые законные пожертвования политическим партиям, но и производила нелегальные выплаты политикам и государственным чиновникам. В 1986 году как всегда в гонке за лидерство между фракциями требовались деньги, и министры Накасонэ получили кругленькую сумму от незаконных сделок с акциями. Скандал разразился в 1988 году. Даже премьер-министр Такэсита, как оказалось, получал деньги, и потому был вынужден уйти в отставку. Многие подозревали также и Накасонэ, но формальных обвинений ему не было представлено. Тем не менее в глазах общественности авторитет политиков из Либерально-демократической партии упал. В первый раз дело стало принимать серьезный оборот, угрожая потерей власти для партии. Соусуке Уно, новый председатель партии и премьер-министр, недолго пробыл на своих постах, как новый скандал вокруг его сексуальных похождений снова возбудил общественность. Следующим председателем Либерально-демократической партии и премьер-министром стал Тосики Кайфу; он сплотил партию и обещал избавить ее от коррумпированных политиков. Этого оказалось достаточно. В 1990 году Либераль-но-демократическая партия уверенно победила на всеобщих выборах. Мечта многих о том, что харизматическая женщина-политик Такако Дои, возглавлявшая Японскую социалистическую партию, сможет заставить Ли-берально-демократическую партию уйти в оппозицию и улучшить положение женщин в Японии — быстро испарилась. Большинство предпочло остаться с партией, обеспечившей в последние годы рост благосостояния страны. Но японское чудо стало меркнуть в 1990-х годах. Финансовые скандалы продолжались. Экономика потеряла гибкость, займы, основанные на инфляционных ценах на жилище и землю, обернулись тяжелыми долгами, биржи регистрировали огромные убытки, и весь финан-совый механизм, казалось, находился под угрозой. «Бароны» из фракций Либерально-демократической партии считали Кайфу слабым премьер-министром, необходимым лишь на время, пока скандалы еще витали в воздухе. За два года своего пребывания на посту, Кайфу, тем не менее, снискал большую популярность у народа в качестве незапятнанного политика. Но для Либерально-демократической партии это значило немного, и в октябре 1991 года Син Канемару, самый влиятельный из партийных «баронов» и председатель фракции Такеситы сумел сколотить в коридорах власти необходимый 640 альянс, в результате которого премьерство должно было перейти к Киичи Миядзаве. Миядзава был министром финансов, когда разразился финансовый скандал вокруг «Рекрута», и ушел в отставку в декабре 1988 года. Его возвращение в политику должно было положить конец всем обвинениям. Посты в кабинете министров были распределены между фракциями. Перед Миядзавой стояли новые проблемы. Положительное сальдо в торговле с Соединенными Штатами стало причиной ощутимых трений, поскольку в то время в Америке наблюдалась депрессия, а визит президента Буша в Токио в январе 1992 года лишь в незначительной степени помог улучшить имидж Соединенных Штатов. Миядзава, который во многом отошел от программы реформ Кайфу, в 1992 году оказался перед лицом нового финансового скандала, который обещал стать еще громче, чем дело «Рекрута». Известный как дело Сага-вы, скандал заключался в получении взяток приблизительно сотней политиков, в основном принадлежащих к Либерально-демократической партии, включая и министров. Занимавшаяся поставками фирма «Сагава Кюбин» обанкротилась с огромными долгами. Этот скандал стал последней каплей. Политический «брокер» Син Канема-ру был вынужден уйти в отставку в октябре 1992 года. Отколовшаяся от Либерально-демократической партии фракция образовала Партию обновления. Результаты выборов в июле 1993 стали политическим потрясением. Либерально-демократическая партия потеряла власть. Правительство, основанное на коалиции семи партий воз-главил Морихиро Хосокава. До своего ухода в апреле 1994 года это правительство старалось следовать курсом реформ. Контрасты в жизни Японии — с одной стороны, непрерывная борьба политических фракций, порождающая коррупцию и скандалы, с другой стороны, ее превращение в экономическую сверхдержаву опровергают утверждение, что во всех регионах мира демократия является определяющим условием для процветания. В самом деле, экономическое процветание подорвало развитие здоровой демократии в Японии и в других наиболее благополучных странах Азии — Тайване, Сингапуре, Таиланде, не говоря уже о Гонконге. Здесь можно провести параллель с Китаем, где Дэн Сяопин верил в то, что подавляющее большинство народа будет поддерживать систему коммунистического правления столь долго, сколько она будет в состоянии обеспечивать рост уровня жизни. Сумеет ли Япония порвать этот круг и сочетать демократию и процветание? Изменения могут произойти в Японии еще до окончания двадцатого сто-летия, когда на смену придет более молодое, более образованное поколение. В отличие от жителей многих стран мира японцы пользуются гражданскими свободами, а их правительство нельзя назвать ни диктаторским, ни авторитарным. Если бы оно было таковым, политикам не приходилось бы в таких масштабах делать пожертвования и оказывать услуги, чтобы обеспечить свое переизбрание. Им приходится прислушиваться к воле народа. Политика чужда рядовому японцу, за исключением того, что касается его собственного благополучия, перспектив на работе, образования и будущего детей. Материальный прогресс и надежность — вот что главное. Для тех, кто получал места в нужных школах, университетах и компаниях, обеспечивались рабочими местами на всю жизнь. Компания заботилась о своих работниках, а в ответ они должны были каждодневно демонстрировать абсолютную лояльность. Такая система хороша для тех, кто попадает на нужное место — при условии, если они побеждают в жесточайшей конкуренции. Остается место и для аутсайдеров, но крушение надежд не проходит бесследно, способствуя распространению преступности. Развитие современной Японии назвали экономическим чудом, но чуда в этом нет — превосходный менеджмент, рабочая сила с образованием лучшим, чем в любой другой стране мира, национальное чувство гордости, упор ное следование однажды намеченной цели и благоприятные условия в мире объясняют очень многое. Кроме того, достижения Японии теперь повторены в Азии почти повсюду, хотя и в меньших масштабах. В начале 90-х годов перспективы, однако, померкли; рост прекратился, прибыль в банковском деле и промышленности упала. Последнее десятилетие века несет с собой перемены и бросает вызов старым обычаям. «Другой» Китай — Республика Китай на Тайване, был основан, когда остатки армии Чан Кайши эвакуировались на остров в 1949 году. Около 20 000 тайваньцев, оказавших сопротивление властям Гоминьдана, при этом были убиты, было введено военное положение. С помощью американских сил, размещенных на острове, Чан Кайши и другие престарелые лидеры партии Гоминьдан сумели вновь создать внушительные вооруженные силы численностью в полмиллиона. Они стали править коренными тайваньцами, прикрываясь фасадом конституционности. Органы безопасности создали такие условия, в которых никакая оппозиция выжить не могла. Несмотря на американское влияние, гражданским свободам и демократии не было предоставлено возможности пустить корни. Тайвань был политическим союзником, и потому внутри страны Гоминьдану позволялось действовать, как ему заблагорассудится. Тайвань был беден, но даже в годы правления Гоминьдана был достигнут прогресс 641 в производстве текстиля и простейших электронных товаров, таких как транзисторные приемники. Чан Кайши умер в 1975 году, и после небольшого интервала в 1978 году ему наследовал его старший сын Цзян Цзинго. Сближение между Соединенными Штатами и Китайской Народной Республикой привело к выводу американских войск (в 1979 году) и дипломатическому признанию КНР со стороны США. Цзян Цзинго должен был приспосабливаться к изменившемуся положению Тайваня на международной арене. Он осторожно улучшал отношения с народным Китаем; расширял торговые и другие связи. Между тем, лидеры в Пекине уже не имели намерения объединять Китай силой. Внутри страны Цзян Цзинго также проводил осторожную реформаторскую политику, хотя и обязан был учитывать мнение еще здравствующих политических и военных товарищей Чан Кайши. Наконец, в 1987 году он отменил военное поло-жение и позволил развиваться многопартийной системе. После его смерти вице-президент Ли Дэнхуэй, первый коренной тайванец, возглавивший Гоминьдан, стал президентом, продолжая поддерживать хрупкий процесс демократизации. До этого история прав человека на Тайване была печальна; с другой стороны, экономический рост на Тайване позволил назвать его «экономическим чудом»; доход в стране на душу населения был в двадцать раз выше, чем в материковом Китае. Президент Ли умело взялся за укрепление международного статуса Тайваня в Азии и за улучшение отношений с Пекином. Отвергая формулу Пекина «одна страна, две системы», он тем не менее способствовал развитию экономических связей и активизации контактов путем поездок родственников. Тайвань манипулировал формулой «одна страна, два региона», т.е. по существу требовал сохранения двух разных правительств. Состоянию войны между двумя Китаями был положен конец. Пекин в 1990 году согласился отказаться от использования силы против Тайваня, а Тайвань 1 мая 1991 года объявил, что сорокадвухлетний «коммунистический мятеж» закончился, — по существу признав коммунистическое правительство материкового Китая. Таким образом, после окончания «холодной войны» дипломатия Тайваня стала более прагматичной. Но и теперь мысль о признании де-юре двух совершенно независимых государств была одинаково неприемлема в качестве решения ни для правительства Тайваня, ни для пекинских правителей: оба упорно видели только «одну страну». Президент Ли провел внутри политическую реформу, и оппозиционные партии были легализованы. На выборах в декабре 1991 года в тайваньскую Ассамблею Демократическая прогрессивная партия сумела вырвать несколько парламентских мест у Гоминьдана, который остался правящей партией. Другим китайским «чудом» является Гонконг, в котором нет никаких богатств, кроме изобретательности его торговцев и предприимчивости его китайского населения. Капиталистический Гонконг соседствует с коммунистическим материковым Китаем, от которого зависит в смысле водоснабжения и импорта продуктов питания. Географическое положение Гонконга делает его практически беззащитным. Остров Гонконг был захвачен Великобританией в 1841 году, в 1860 году насильственным путем к нему была присоединена еще часть территории. Позднее, в 1898 году, китайцев заставили сдать в аренду на девяносто девять лет так называемые Новые территории, тогда это выглядело как «драка за дележ Китая». Таким образом, срок земельной аренды истек в 1997 году, и процветающая колония Г онконг присоединилась к остальному Китаю. Правительство Маргарет Тэтчер старалось извлечь максимальную выгоду из положения, ведя переговоры об условиях возвращения колонии. В китайско-британской Совместной декларации, которая была подписана в 1984 году, отмечалось, что правительство Гонконга будет составлено из представителей местного населения, и что в качестве Особого административного региона Гонконг будет пользоваться высокой степенью автономии. Декларация обещала, что «существующие общественная и экономическая системы в Гонконге останутся неизменными, и то же будет верно в отношении образа жизни. Права и свободы, включая права и свободы личности, свобода слова, прессы, собраний... передвижения... (а также) частная собственность (и)... иностранные инвестиции будут защищены законом». Но пекинский Основной закон для Гонконга, опубликованный в апреле 1988 642 года, возбудил опасения, что указанные принципы не будут соблюдены в новой автономии после 1 июля 1997 года, что сделает бессмысленной доктрину Пекина «одна страна, две системы». В июне 1989 года резня студентов на площади Тяньанмынь не только вызвала сочувствие в Гонконге к демонстрантам, но, более того, подорвало уверенность в возвращении Гонконга Китаю. В первый раз за его историю в сентябре 1991 года в Г онконге состоялись выборы. Но в Законодательном Совете большинство лиц все же были назначены губернатором, почти одна треть выбрана профессиональными организациями, таким образом для борьбы на выборах оставили только восемнадцать мест из шестидесяти. Тень Китая нависала над Гонконгом. Запоздалые попытки расширить представительную власть перед переходом к Китаю, как это предложил в 1993 году британский губернатор, были резко осуждены Пекином. Только пятидесяти тысячам жителей Гонконга, обладающим британскими паспортами, будет позволено эмигрировать в Великобританию. Будущее более трех с половиной миллионов процветающего Гонконга связано с Китаем. Китайцам Сингапура повезло гораздо больше, поскольку у них есть свое собственное независимое островное государство, на которое никто не предъявляет претензий. Сингапур, который является независимым со времени отделения от Малайзийской Федерации в 1965 году, представляет собой хорошо отлаженное государство с демократической конституцией, хотя страной правит с 1959 года только одна партия — Народного дей-ствия. Премьер-министр Ли Куан Ю, который возглавлял правительство в течение тридцати одного года до своего ухода в 1990 году, отличался авторитаризмом, неподкупностью и почти пуританской страстью к законности и порядку, которая доходила даже до требования к длин-новолосым молодым людям коротко постричься. Подобно Таиланду и некоторым другим азиатским странам, Сингапур боролся с угрозой распространения наркотиков драконовскими законами, включая смертную казнь. В лучшем случае страну можно было считать полудемократией. Оппозиционным политикам и партиям разрешалось существовать, но Акт о внутренней безопасности, принятый в 1963 году, позволял властям задерживать подозрительных лиц без судебного разбирательства, а возможности судов пересматривать административные решения были строго ограничены. Являясь в политическом плане репрессивным государством, Сингапур в экономическом смысле был государством свободным — предпринимательство поощрялось, и, поскольку остров, как и Г онконг, не обладал собственными природными богатствами, за исключением рыбы, он с успехом развивал перерабатывающую промышленность и торговлю. Ли внимательно следил за выбранным им самим своим преемником, Го Чок Тоном, оставаясь в правительстве в качестве «старшего министра» и одновременно генеральным секретарем Партии Народного действия. Некоторый прогресс демократии в Сингапуре был достигнут на всеобщих выборах, состоявшихся в августе 1991 года, когда оппозиция в четыре раза увеличила свое представительство, хотя подавляющее большинство населения как и раньше проголосовало за Партию народного действия. Сингапур оставался мощным экономическим государством и в 1990-е годы сильно связанным с Западом — правительство благожелательно приняло флот США, которому были предоставлены базы, после того как американцы потеряли их на Филиппинах. В начале 1990-х Корея все еще оставалась разделенной страной. Спорадические разговоры о воссоединении двух Корей не приводили к значительному прогрессу. Ни один из культов личности не мог сравниться с поклонением «товарищу Ким Ир Сену», ставшему к 1992 году самым долгоправящим коммунистическим диктатором в мире. Он возглавлял «демократическую» корейскую республику с 1948 года и уже тогда был коммунистом с большим стажем. В Северной Корее с ее показной столицей Пхеньяном не существует свободы, зато есть огромная и очень дорогостоящая армия и все другие аксессуары репрессивного однопартийного государства. Уровень жизни — ужасающе низок, и никоим образом не сравним с жизненным уровнем в Южной Корее. Историю Южной Кореи можно излагать в двух вариантах. Когда все страны мира были приглашены в 1988 году в Сеул на XXIV Олимпийские игры, на экране можно было видеть красивые современные города с хорошо одетыми людьми на улицах. Восстановление экономики и промышленный рост Южной Кореи, ускорившийся в 1980-х годах, обеспечили ей место в клубе богатых наций Азии. Но у истории Южной Кореи есть и другая сторона, отмеченная насилием и жестокостью. С начала 50-х годов большую часть времени страной правили военные. Они использовали насильственные методы, жестоко подавляя наступления протестующих студентов и населения. Находившейся в союзе с Западом, в частности с Соединенными Штатами, Южной Корее необходимо было каким-то образом продемонстрировать развитие в стране демократического процесса. Но военные обеспечили себе дальнейшее пребывание у власти, постоянно вводя военное положение, подвергая тюремному заключению лидеров оппозиции, прибегая к пыткам и разгоняя с помощью оружия демонстрантов, которые, движимые возмущением, в ответ также прибегали к насилию. Правящие клики оппозиционеры отождествляли 643 с Соединенными Штатами, поэтому возмущение против военных и против американцев часто сливались воедино. Для американцев подобные режимы были обременительны, но требование демократизации с их сто-роны стояло на втором плане по сравнению с задачей сдерживания коммунизма. Первый президент Южной Кореи, Сингман Ри продержался до 1960 года, но затем потерял хватку и был вынужден уйти. Появилась надежда, что политики сумеют создать нечто по крайней мере напоминающее гражданское демократическое правительство. После нескольких месяцев беспорядков, в мае 1961 года военные вышли на сцену, и страна перешла под контроль хунты, возглавляемой генералом Пак Чжон Хи. Его во-енно-полицейский режим в 70-е годы почти не докускал проявлений политической активности. Но когда такая активность угрожала стать излишне настойчивой или могла привести к насилию, Пак снова вводил жесткий контроль декретами о чрезвычайном положении, арестовывал оппозиционеров и приостанавливал действие гражданских прав. За подавлением следовала либерализация в той мере, в которой она не угрожала власти военных. Глава корейской разведки убил Пака в октябре 1979 года. Гражданского президента терпели девять месяцев, но реальная власть в стране оставалась у военных. В 1980 году власть перешла к другому генералу — Чон Духвану, который был преисполнен не меньшей решимости, чем Пак держать оппозицию под жестким контролем. 1980-е годы так же как и 70-е были отмечены волнами периодических демонстраций и бунтов, на которые полиция отвечала дубинками, огнестрельным оружием и пытками. Убийства в мятежном городе Кванджу в мае 1980 года, когда жизнь потеряли сотни людей, стали крайним проявлением репрессий. Но быстрое индустриальное развитие Кореи потребовало улучшить имидж страны на Западе. Вновь была разрешена деятельность оппозиции, были выпущены на свободу политические заключенные, а наиболее заметным лидерам оппозиции Киму Деэ Джуну и Киму Юну время от времени разрешалось покидать домашний арест и участвовать в избирательных кампаниях. В 1987 году накануне Олимпийских игр состоялись относительно свободные президентские выборы. Их выиграл генеральный ставленник Ро Деу, но победу могла бы одержать и оппозиция, если бы сумела сплотиться вокруг единого кандидата. Без полной свободы политическим партиям и институтам трудно, если вообще возможно, развиваться, а ведь это — не-обходимое условие для функционирования демократии. Таким образом, политика Южной Кореи оказалась в порочном круге. Ро Деу был готов позволить более широкий спектр политических свобод по сравнению со своими предшественниками. В мае 1990 года оппозиция окрепла и путем объединения двух оппозиционных партий добилась большинства в Национальной ассамблее. В декабре 1992 года президентом был выбран Ким Ен Сам, известный диссидент и лидер Либеральной демократической партии. Он вступил в должность в феврале 1993 года, став первым граж-данским президентом за 32 года. С 1962 года для страны была характерна раздвоенность между политической отсталостью и экономической модернизацией. Для рядового корейца политика отступала на второй план перед материальным благопо-лучием, которое стремительно росло. Акции оппозиции Тайвань, Гонконг и Сингапур 1990-1991 годы Население (млн) .Валовой национальный продукт на душу населения (долл. США) Тайвань 20,0 8970 Гонконг 5,7 (1988) 9600 (1988) Сингапур 2,7 14300 644 Азия, 1991 год и бурные демонстрации устраивались молодежью и политическими активистами, а не большинством. Для тех, кто не заявлял о себе как оппозиционер, достижимо было не только большее материальное благополучие, но и больший уровень свободы. Воссоединение Кореи в течение длительного времени было одним из требований радикальной оппозиции. Все политики Юга выступали за нее; это было официальной политикой, и в 1990 и 1991 годах делегации Севера и Юга обменялись мнениями. В декабре 1991 года коммунистический Север и капиталистический Юг подписали пакт о ненападении, Встречи продолжились в 1992 году. В Северной Корее шли работы по созданию ядерного оружия. Американцы вывели свою армию из Южной Кореи, поэтому президент Ро в первую очередь стремился заставить Север прекратить работу над атомной бомбой. Вся Корея, согласно пожеланиям Южной Кореи, Японии и Соединенных Штатов должна была стать свободной от ядерных вооружений. Однако ко всеобщей тревоге Северная Корея отказалась подписать договор о нераспространении ядерного оружия весной 1993 года. После воссоединения Германии в 1989 году, в Южной Корее энтузиазм вокруг слияния с Северной частью достиг своего пика. Но этот энтузиазм пошел на убыль в результате германского опыта. Население Северной Кореи, имеет гораздо более низкий жизненный уровень и в процентном отношении к населению Южной гораздо много-численней, чем небольшое население ГДР, воссоединившееся со своими богатыми западными братьями. Если западные немцы должны были пойти на серьезные жертвы при присоединении Г ермании и модернизации восточных регионов, то последствия воссоединения Южной Кореи с Северной сказались бы ощути-мее, приведя к падению жизненного уровня на Юге на четверть, а возможно, и на треть. Националистический пыл умерили экономические интересы. Для южнокорейцев в 1990-е годы стала более привлекательной идея федерации. К тому же, к 1994 году ядерная программа Северной Кореи усилила разногласия между Севером и Югом. Япония также опасалась дестабилизации ситуации. Тем не менее, сокращение армий и многочисленных вооружений, переговоры между Севером и Югом, принесли ощутимую выгоду народу, которому так много пришлось испытать в XX веке.