ГЛАВА 68 СТРАНЫ ТИХОГО ОКЕАНА: АВСТРАЛИЯ И НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ
Из всех населенных континентов Австралия является наименее развитым и наименее населенным. Аборигены в течение тысячелетий жили в рамках замкнутой, почти неизменной культуры, когда в конце XVIII века поселенцы из Великобритании начали постепенно отбирать у них земли. На них смотрели почти как на зверей, эксплуатировали их и обращались с ними как с малыми детьми. До третьей четверти XX века они существовали на обочине общества. Гоу Уит-лэм, лейбористский премьер-министр, в 1972 году осудил австралийский расизм: «Обращение Австралии с ее аборигенными жителями будет именно тем, что сформирует мнение остального мира об Австралии и австралийцах — не сейчас, но в исторической перспективе». Однако голос протеста аборигенов недостаточно силен, чтобы произвести сильное впечатление на мир. До прихода европейцев в Австралии было, согласно грубым подсчетам, от 300 000 до 400 000 аборигенов; по оценкам 1961 года из них выжило только 40 000. Никто не мог судить об их точном числе, поскольку до 1967 года они не включались в переписи населения. Они не представляли угрозы для белой Австралии. Угрозу австралийцы чувствовали за пределами своего континента. Г еографическое положение Австралии на «краю» Азии во многом оказало влияние на формирование взглядов австралийцев в XX веке. Азия со своими бесчисленным страдающим от нищеты населения угрожающе нависла над своим южным соседом с крохотным и сравнительно благополучным белым населением, состав-лявшим около 7 млн в 1945 году, из которых только малая часть проживала в северной половине страны. Могла ли Австралия выжить как форпост «белой» цивилизации? Это был насущный вопрос. Для австралийцев цивилизацией была западная культура, а предпочитаемой расой — люди британского происхождения. В XIX веке имела место некоторая китайская иммиграция, завозилась также рабочая сила с островов Тихого океана. Число таких рабочих было невелико, и они оставались чужаками, которым постоянно угрожала депортация. В 1901 году, сразу же после того, как Австралия перестала быть колонией, превратившись в самоуправляемую федеральную часть Содружества, первостепенную важность приобрел вопрос иммиграции. Акт об иммиграции был направлен на то, чтобы отсеивать всех «нежеланных»; то есть всех «неевропейцев», как гласила официальная фраза документа, хотя программа иммиграции больше известна как политика «за белую Австралию». Даже после широкомасштабной иммиграции из Великобритании и Ирландии с 1909 по 1913 год и с 1921 по 1925 год население Австралии во время второй мировой войны достигло только 7 млн. До второй мировой войны Австралия была еще тесно связана с Великобританией, и не только общностью происхождения населения и историей. Австралийская торговля шерстью и другой сельскохозяйственной продукцией, как члена Содружества, имела основные рынки сбыта в Великобритании. Продукция Британской промышленности составляла большую часть австралийского импорта. В вопросах обороны Австралия также оглядывалась на Британию. Когда Великобритания на-чала военные действия в 1914 и 1939 годах, австралийские дивизии добровольцев сражались вместе с англичанами в Европе и на Ближнем Востоке. Это были далекие войны, в которых австралийцы защищали страну предков. Но вот над Тихим океаном нависла угроза со стороны Японии. В июне 1940 года после поражения Франции телеграмма из Лондона предупредила правительства Австралии и Новой Зеландии, что они должны искать защиты у Соединенных Штатов. Когда же Япония объявила войну в декабре 1941 года, англичане постарались 646 защитить ключевую военно-морскую базу в Сингапуре. Неожиданные и быстрые победы японцев вызвали шок у австралийцев. Британцам и голландцам не удалось сдержать продвижения японцев, и через три дня после Перл Харбора, 10 декабря 1941 года, два британских современных боевых корабля «Рипалс» и «Принц Уэльский», посланные, чтобы защитить Малайю, были потоплены атаками с воздуха. Дальше дела пошли еще хуже. В феврале 1942 года сингапурская морская база капитулировала перед японцами. Пятнадцать тысяч австралийских военнослужащих оказались в плену. Затем японцы стремительно захватили Голландскую Ост-Индию (Индонезию). Теперь они приблизились к северному побережью Австралии. Дарвин подвергся бомбардировке. Квинсленд и Северные территории были открыты для вторжения. В Австралии воцарилось настроение близкое к панике. Три закаленные дивизии сражались за морем в Ливии. Две из них вернули. Составлялись планы покинуть северную и центральную Австралию до «линии Брисбэйн». Теперь произошло то, что предвещал Лондон. Австралия и Новая Зеландия зависели от Соединенных Штатов. Прибытие генерала Макартура и контингента войск США, штаб которых разместился в Мельбурне, успокоили общественность. Американские солдаты-негры тоже вызвали шок, конечно, другого рода, но их приходилось терпеть, пока шла война. Теперь не Великобритания, а Соединенные Штаты стали главным союзником Австралии. Австралийцы внесли большой вклад в победу союзников. Пока одна дивизия продолжала сражаться под командованием Монтгомери, основные усилия были направлены на борьбу с японцами на Тихом океане . Ко времени окончания войны в австралийских войсках насчитывалось 863 000 мобилизованных. Опыт войны усилил в Австралии страх перед азиатской угрозой с севера. Пустынную Австралию необходимо было заполнить иммигрантами, иначе на их место могут придти азиаты. Иммиграция теперь стала вопросом выживания. Эти страхи увеличили число сторонников политики «за белую Австралию» в области иммиграции, которая по своей сути была расистской. Лейбористское правительство, находившееся у власти с 1941 года, поощряло эти расистские предрассудки. Пре-мьер-министр Чифли назначил Артура Кэлвелла главой нового иммиграционного управления. Была начата пропагандистская компания с целью преодолеть опасения австралийцев, что значительная иммиграция приведет только к росту безработицы. Правительство играло на страхах австралийцев, что в отсутствие такой иммиграции континент затопят выходцы из Азии. В Европе Австралию преподносили как солнечную свободную страну, где семьи смогут построить новую жизнь и добиться благополучия в обществе, не разделенном классовыми перегородками. Проезд для бывших военнослужащих и их семей был бесплатным, остальные платили символические 10 фунтов. Прибывшие иммигранты сталкивались с суровой жизнью, особенно в первые два года, когда власти отправляли их на работу на такие грандиозные сооружения как плотины гидроэлектростанции Сноуи Маунтэйн. Послевоенный бум, к счастью, создал нехватку рабочей силы в Австралии. Великобритания и Ирландия рассматривались как желательный источник иммигрантов, а чиновникам иммиграционной службы были ра-зосланы секретные инструкции отказывать желающим не европейского происхождения: дед или бабушка с Ямайки могли исключить прием целой семьи. Иммиграционным чиновникам было позволено основывать свои заключения на цвете кожи или же на таких «говорящих признаках» как восточный разрез глаз. Претендентам из Британии отказывали даже по причине загара, который те приобрели во время отдыха на Средиземном море. Евреи фактически тоже исключались; только нескольким сотням из лагерей для перемещенных лиц было дано разрешение — с целью скрыть действительную политику. Но просто не существовало достаточного числа абсолютно «бледнолицых» белых британцев, чтобы удовлетворить непомерные требования к иммигрантам. Кэл-велл вылетел в Европу, чтобы расширить иммиграционную сеть. Следующими получили преимущества жители стран Балтийского моря, скандинавы. До середины 1950 годов чиновники иммиграционной службы на основании соответствующих инструкций должны были обеспечивать чисто «арийскую» иммиграцию, используя нацистскую идеологию, при объяснении которой, когда новость о таком подходе просочилась наружу, австралийское правительство столкнулось с определенными трудностями. Усилия по увеличению притока иммигрантов увенчались большим успехом. Когда приток белых северо-европейцев оказался недостаточным, правительство стало поощрять, сначала скрыто, иммиграцию из стран Средиземноморья — Италии, Греции, Югославии, позднее из Турции и Ливана — просто игнорируя долго существовавшие среди австралийцев предрассудки. Ази-атов, за исключением небольшого количества, продолжали не пускать, и даже некоторые из тех, которые уже обосновались в Австралии, были депортированы. Со сменой поколения пришла и смена взглядов. Австралия не могла избежать близости к Азии. С начала 1960-х в отношении иммигрантов из Азии произошла либерализация. В начале 1970-х принимались беженцы из Вьетнама. Треть всех иммигрантов теперь прибывала 647 из Азии. На смену навязчивому желанию заставить всех «новых австралийцев» ассимилировать австралийскую культуру и английский язык пришло сознание необходимости признать многообразие культур. Само ав-стралийское население росло бы очень медленно, если бы не иммиграция из Европы и Азии. К 1967 году население страны достигло 12 млн, а к 1990 году— 17 млн— темп роста, который превзошел только Израиль. Успешный прием стольких миллионов, ослабление позиций расистов и большая терпимость являются одними из самых важных достижений новейшей истории Австралии. Австралия, несмотря на депрессию, в 1990 годах характеризуется вторым по величине валовым национальным продуктом на душу населения в Азии (ВНП на душу населения в 1989 году равнялся 14360 долл.), и уступает только Японии. Подъем австралийской экономики стал возможен благодаря иммиграции, которая привела в Австралию молодые семьи, людей трудоспособного возраста, которые стали работать на заводах и шахтах и помогли в создании австралийской инфраструктуры. Спрос на жилье, мебель, автомобили, другие товары в основном удовлетворяется собственной австралийской промышленностью, которая вместе с горнодобывающей и услугами поглощает большую часть работоспособного населения. Австралийское общество больше не является пасторальным, но остальной мир еще недостаточно осознал насколько фундаментально Австралия изменилась со времени второй мировой войны. Тем не менее, экспортная торговля еще крепко зависит от первичного сырья — шерсти, пшеницы, полезных ископаемых, угля, чугуна и стали — и от колебаний цен на эти продукты. Шерсть в последнюю четверть века перестала быть основной доходной статьей экспорта, больше доходов приносят уголь и железная руда. Благосостояние Австралии всегда зависело от ее внешней торговли. Британия традиционно была лучшим рынком, а также поставщиком капиталов и товаров обрабатывающей промышленности, но после того как Великобритания присоединилась к Общему рынку, четко установилась тенденция ориентации австралийского экспорта на Азию, Соединенные Штаты и Канаду. Но самым удивительным стал рост экспорта в Японию, который в валютном измерении превзошел экспорт в любую другую страну. Появилось новое направление в торговле. Австралия упорно искала новые рынки в районе Тихого океана. Пшеница экспортировалась в Китай, говядина — в Соединенные Штаты. На торговлю со странами Юго-Восточной Азии и Японией приходилось более 40 % экспорта страны. Экономическое чудо Японии 1960 годов имело огромное влияние на Австралию. Быстро выросла горнодобывающая промышленность страны: большие запасы железной руды были открыты в районе Пилбара в За-падной Австралии. Промышленное развитие стран Юго-Восточной Азии увеличило спрос. В течение последней четверти этого века благополучная Западная Европа оставалась важным рынком, но самыми важными торго-выми партнерами Австралии являются страны бассейна Тихого океана. Когда в 1988 году скончался японский император Хирохито, на правительственных зданиях в Канберре были приспущены флаги. Этот знак уважения символизирует только одну грань современных отношений Ав-стралии с остальным миром. Она по-прежнему остается важным членом Британского Содружества, королева Великобритании остается и королевой Австралии. Австралия обязана Англии конституционной и судебной системами, как и своей приверженностью к демократии. За матчами крикетных команд двух стран страстно следят энтузиасты крикета во всем Содружестве. Тысячи австралийцев посещают Лондон. Сохраняются семейные связи. Но будущее Австралии связано с регионом Тихого океана. На смену страху перед Японией пришла экономическая взаимозависимость. В Австралии приветствуются японские капиталовложения, бизнесмены и специалисты в области технологий. Австралийцы не могут более рас-сматривать Британию как гаранта своей безопасности в Азии, и в основном полагаются на свои собственные отношения с постколониальными азиатскими странами и на союз с Соединенными Штатами Америки. В течение более двух десятилетий со времени второй мировой войны Соединенные Штаты и Великобритания были самыми важными союзниками Австралии. Совместно с Новой Зеландией в июле 1951 года Австралия заключила с Соединенными Штатами оборонительный союз. Соединенные Штаты неохотно пошли на расширение своих обязательств в южной части Тихого океана, уступив лишь Австралии, опасавшейся восстанавливающейся Японии, с которой Соединенные Штаты желали тогда заключить мирный договор. Великобритания, хотя и отказалась от своей имперской роли в Индии, все еще оставалась щитом, прикрывающим собственные и австралийские интересы в регионе, что она продемонстрировала в Малайе во время коммунистического восстания в 1950-х годах. В течение этого десятилетия коммунизм представлялся австралийцем не меньшей угрозой, чем в прошлом Япония. «Холодная война» стала определяющим фактором, международных отношений в Юго-Восточной Азии и для 648 австралийской внешней политики. Победа коммунистов в Китае в 1949 году вновь оживила страх, что миллионы нищих азиатов начнут экспансию в южном направлений либо путем прямой агрессии, либо путем подрывных действий. Китай мог бы повторить японский бросок на юг — процветающая и малонаселенная Австралия представляла собой лакомый кусок. Но в действительности, война разразилась в 1950 году в северном регионе Тихого океана, в Корее. Австралия отправила свои войска в Корею помочь войскам США и ООН остановить агрессию. Еще ближе к Австралии была расположена Индонезия. После войны австралийские лидеры старались установить дружеские отношения с новыми независимыми государствами, для начала с Индонезией. Так, например, Австралия выступила посредником между индонезийцами и голландцами. Но индонезийская экспансия вызывала тревогу. В 1950-е и большую часть 1960-х годов Великобритания все еще оставалась доминирующей военной силой в регионе. В начале 1960 годов после образования Малайзии Австралия поддержала Великобританию в конфронтации с Индонезией, хотя она и хотела быть в добрых отношениях с бывшей голландской колонией, по сравнению с населением которой население Австралии выг-лядело крохотным. В 1962 году Индонезия и Австралия стали соседями в Новой Г винее, после того как Индонезия аннексировала Западный Ириан. До 1968 года, когда англичане постепенно стали отказываться от своей военной роли «к востоку от Суэца», Австралия сохраняла связи с Великобританией и Британским содружеством, но наиболее важным стал союз с Соединенными Штатами. Поражение Франции в северном Индокитае в 1954 году и женевское урегулирование не принесли мира в регион. Австралия была среди стран-учредителей Организации договора об обороне в Юго-Восточной Азии (СЕАТО), которая под руководством США старалась обеспечить в регионе коллективную безопасность. Британия и Франция также были членами этой организации, однако отказались послать военную помощь для защиты Южного Вьетнама. Сменяющие одно другое австралийские правительства признавали верность теории домино, то есть, что Китай, обеспечивая продвижение коммунизма, ведет войны чужими руками, и что, если его не остановить, государства будут падать одно за другим, как ряд костяшек домино. Поэтому в интересах собственной австралийской безопасности оказать военную поддержку Южному Вьетнаму. Не менее важным было и продемонстрировать Соединенным Штатам, что Австралия — союзник, на которого можно положиться. Но посылка новобранцев во Вьетнам вызвала противоречивую реакцию внутри страны. До 1990 года союз с Америкой оставался краеугольным камнем внешней политики Австралии, а связи Австралии с Великобританией ослабевали. На смену страху перед Японией давно пришло сотрудничество. Благосостояние региона возрастало в очень значительной степени благодаря японской экономике и ее капиталовложениям в некоммунистические страны Юго-Восточной Азии. В 1990 годы Япония являлась не только самым важным оплотом против коммунизма, но и страной, чей успешный пример подрывал идеологию централизованного плана в оставшихся коммунистическими азиатских странах. Австралийская внутренняя политика вращалась вокруг трех партий: австралийской Лейбористской партии, Сельской партии и Либеральной Партии, но на практике функционировала двухпартийная система, при которой Сельская и Либеральная партии образовывали коалиционные правительства. Каждая партия представляла интересы различных слоев. Лейбористская партия, основанная трейд-юнионистами, боролась за улучшение жизни беднейшей части населения путем изменений в законодательстве, но на практике эта партия не была марксистско-социалистической и поддерживала частнособственническую экономику при минимальном государ ственном финансовом контроле. На государственном и федеральном уровнях различия между партиями скорее сводились к разным подходам и акцентам, чем коренились в каких-либо глубоких идеологических расхождениях. Долгий период пребывания лейбористов в оппозиции, с 1949 по 1972 год, привел к возрастанию трений между фракциями внутри партии, но ей удалось побывать у власти в 1972-1975 годах и после 1983 года. Сельская партия опирается на жителей сельских районов и представляет фермеров с их специфическим интересами. Крайне антисоциалистическая, она является партией меньшинства, но как партнер по коалиции с Либеральной партией, она гораздо влиятельнее, чем ее численность. Либеральная партия также склоняется к консерватизму, с недоверием относится к расширению социального обеспечения граждан как методу улучшения общего благосостояния и старается не допустить чрезмерного усиления профсоюзов. Небольшая коммунистическая партия имеет самую прочную опору в некоторых профсоюзах. В целом, австралийская политика вращается не столько вокруг идеологии, сколько определяется личностями отдельных политиков и группами, представляющими различные интересы. В качестве премьер-министра Джон Кертен возглавлял лейбористское правительство, которое заслужило признательность всей Австралии за успешные действия 649 во время второй мировой войны. В 1942 году у штатов отобрали право определения подоходного налога, были также немного расширены социальные выплаты, что политически укрепило федеральное правительство в Канберре. Штаты ревниво старались оградить свои кон-ституционные права, и постоянное перетягивание каната между ними и федеральным правительством оставалось неизменной проблемой послевоенной австралийской внутренней политики. Уже в декабре 1942 года правительство Кертена строило планы развития послевоенной Авст-ралии, учредив управления послевоенной реконструкции. Основополагающие идеи авторы этих планов черпали скорее в рузвельтовском Новом курсе и у Кейнса, чем из социалистического учения. Общий план стал плодом творчества молодых способных экономистов, которыми руководил министр Бен Чифли. Именно Чифли после смерти Кертена в 1945 году стал премьер-министром. Австралийцев, как и остальной западный мир, преследовал страх вернуться к ситуации 1930-х годов с массовой безработицей. Поэтому при планировании обращалось внимание на строительство жилья, развитие сельского хозяйства, про-мышленности и профессионального образования. Австралийцы должны были быть уверены, что у них будет жилье, достойное семьи, и работа. Расширение социальных выплат было более скромным: предоставлялись пенсии для вдов, но упорные усилия расширить государственную под-держку в случае болезни, даже крайне скромные предложения о бесплатной выдаче лекарств, срывались мощным «медицинским» лобби, которое зубами готово было драться против любой формы «социализированной ме-дицины». Особенно это лобби возненавидело модель британского здравоохранения, самое важное достижение послевоенного лейбористского правительства. Попытки Бена Чифли расширить выплаты и льготы по социальному обеспечению и сохранить в мирное время за федеральным правительством те властные полномочия, которое оно обрело в году войны, встретили отпор со стороны штатов, чьи требования обычно находили поддержку в консервативном Верховном Суде. Самой важной из реформ Чифли было обеспечение правительственного контроля над финансовой политикой путем национализации в 1945 году центрального австралийского банка — Коммонвэлз Банка. В послевоенные годы условия благоприятствовали австралийской экономике: налицо был высокий спрос на ее шерсть, мясо и пшеницу, что обеспечивало рост благосостояния и занятость рабочей силы. В отличие от британской Лейбористской партии австралийская Лейбористская партия была готова сотрудничать с частным предпринимательством и извлекать из этого выгоду, стараясь лишь регу-лировать рынок и отвергать национализацию. Лейбористское правительство Чифли не желало иметь никаких дел и с воинствующим трейд-юнионизмом, который после войны стал набирать силу. В забастовках обвиняли коммунистов, и оппозиция старалась использовать ситуацию, чтобы опорочить осторожную и прагматическую администрацию Чифли. Но премьер-министр продолжал настаивать на том, что требования профсоюзов должны быть разрешены в Арбитражном Суде, который Чифли отказывался распускать. Арбитражный Суд был консервативен, что стало ясно в 1950 году когда он отказал женщинам в одинаковой с мужчинам оплате труда. Однако суд удовлетворил основные требования о зарплате и сорокачасовой рабочей неделе, за которые боролись профсоюзы. Чифли не колебался в принятии жестких мер против профсоюзов, организовывавших забастовки. Наиболее серьезной из них была забастовка горняков летом 1949 года. Поскольку стране это угрожало параличом всех сфер — были посланы войска, которые вновь открыли шахты и заставили шахтеров вернуться к работе; только часть из их требований была удовлетворена. Влияние коммунистов на профсоюзное движение шло на убыль, хотя оно было очень велико среди шахтеров сразу после неудачной стачки 1949 года. Тем не менее мания несуществующей коммунистической угрозы долго оставалась одной из черт австралийской политики. В декабре 1949 года австралийцы чувствовали себя уже настолько уверенно, что позволили себе отказаться от услуг лейбористского правительства. Роберт Мензис, который возглавлял коалиционую оппозицию Либеральной и Сельской партий, обещал благополучие и жизнь, свободную от бюрократического контроля. Подобно консерваторам в Великобритании в 1945 году, где однако эта тактика не сработала, он предостерегал от угрозы тоталитарного социализма. Такой опасности, конечно, не существовало, но электорат был готов к движению маятника в противоположную сторону. Мензис, который вскоре стал одним из самых известных политиков на мировой арене, был основателем Либеральной партии. Он был умеренным консерватором, призывавшим к консенсусу, представляя собой австралийский вариант Стенли Болдуина, человека полумер, располагающего к себе, отстаивающего общественные нормы и семейные ценности и мечущего гром и молнии против коммунизма и профсоюзов, особенно, когда те организовывали забастовки. Позднее его стойкая поддержка британской короны, почтение и симпатия к молодой королеве Елизавете II, казалось, усилили традиционную ориентацию Австралии и ее зависимость от Великобритании. Однако за фасадом «доброго дяди» скрывался проницательный политик. 650 Его правительство не произвело больших перемен по сравнению с предыдущим кабинетом лейбористов. Несколько улучшилась сфера социального обеспечения, большими стали расходы на здравоохранение, которое целиком находилось в руках мнительных представителей медицинских профессий. Хотя в Австралии не существовало угрозы подрывных действий со стороны коммунистов, Мензис старался разжечь недобрые чувства по отношению к маленькой Коммунистической Партии и в 19,50 году запретил ее, конфисковав партийное имущество. Австралийский Верховный Суд, благодаря его приверженности демократическим ценностям, отменил эту меру большинством голосов; австралийский народ также отверг ее, хотя и очень незначительным большинством, когда Мензис в 1951 году решил поставить компартию вне закона с помощью национального референдума. Мензис доминировал в австралийской политике 1950-60-х годов. Это был золотой период роста и постоянного улучшения уровня жизни. Нашли благосклонный прием более 2 млн иммигрантов. Черным пятном оста-валось полное пренебрежение интересами аборигенов. Им мало что перепало от австралийского бума. Что же касалось «белой» Австралии, то, казалось, нет нужды рисковать и вновь обращаться к лейбористам, чья политика, у общем, была не более враждебна капиталистической основе австралийской экономики, чем политика правительства, возглавляемого Мензисом. Коалиция Либеральной и Сельской партий, таким образом, удерживалась у власти более трех десятилетий, до 1980 годов. Обреченная на почти вечную оппозицию, Лейбористская партия разбилась на фракции. Может ли парламентская демократия действительно выжить в таких условиях? Она выжила. Лейбористы сформировали правительства в нескольких штатах. В 1966 году Мензис ушел в отставку, пробыв на посту премьер-министра шестнадцать лет подряд. Одним из его достижений в области внутренней политики, не говоря уже о том, что он обеспечил Австралии годы процветания, была оказанная правительством поддержка школьному и университетскому образованию, которые достигли значительного развития. Он правильно рассчитал время ухода, потому как впереди ожидались более трудные для экономики годы. Большинство австралийцев по-прежнему были настроены решительно антикоммунистически, но брошенный молодым поколениям вызов, который волной прокатился по западному миру, не обошел стороной и Австралию. Вьетнамская волна сфокусировала общественное недовольство. Против сформированных поочередно правительств Гарольда Холта, Джона Гортона и Вильяма Мак Магона были организованы демонстрации, в связи с оказывавшейся ими поддержкой Соединенным Штатам. Эти демонстрации были предвестниками изменений в австралийской политике по отношению к США, наметившихся после двадцати трех лет господства коалиции Либерально! и Сельской партий. Более частыми стал л конфликты в промышленности. Новые условия рождэ л надежды у Лейбористской партии, потому, что мноп австралийцы возла-гали вину за ухудшение положения на политическую элиту Либеральной и Сельской партий, а лейбористы как раз в это время выдвинули нового многообещающего лидера харизматического толка, находящего сочув-ствующих по всей стране, — Гоу Уитлэма. В декабре 1972 года большинство австралийцев отдали свои голоса лейбористам, и Гоу Уитлэм стал первым лейбористским премьер-министром Австралии с 1949 года. Итоги голосования показали, что для решения проблем страны необходимы новые подходы, новые люди, но это не было голосованием за социализм. Австралия сохранит экономику свободного предпринимательства, где немногим удается сколотить огромные состояния. Уитлэм начал свой путь не как простой труженик. За плечами у него был университет, профессия юриста. Но и политиком он был профессиональным, он испытывал вкус к власти, и не в его правилах было уступать с целью избежать конфронтации или антагонизма. Он рассматривал победу Лейбористской партии как мандат на проведение социальных реформ и приступая к ним, немедленно развил бурную активность, как Франклин Д. Рузвельт в первые недели политики Нового курса. Богу на сотворение мира потребовалось семь дней, Уитлэм трансформировал австралийскую политику за четырнадцать. Список принятых решений и розданных обещаний поражает: аборигенам было обещано лучшее обращение, Папуа-Новой Гвинее предоставлена независимость, в армии проведена демобилизация, уклонившиеся от призыва во вьетнамские части были прощены, было заявлено о начале борьбы против расизма в рамках Британского содружества, признан коммунистический Китай, разработаны планы более жесткого пра-вительственного контроля над обрабатывающей промышленностью . Лейбористское правительство поставило своей целью в первые два года сократить разрыв в возможностях социального продвижения, от которого страдали многие австралийцы — иммигранты, рабочие с квалификацией или без нее, белые, мулаты или негры. Великим уравнителем было образование, поэтому лучшие школы для тех, кто находился в невыгодных условиях, а также создание условий для зачисления в университеты по заслугам было одним из достижений лейбористов. Другим достижением стало создание основанной на стра-ховании службы здравоохранения. Забота лейбористе» 651 о бедных нашла отражение и в расширении служб социального обеспечения. Все это стоило денег, и инфляция не могла вечно оттягивать день расплаты. Удача отвернулась от лейбористов в 1974 году. На экономике сказался мировой экономический кризис, последовавший за окончанием вьетнамской войны и повышением цен на нефть. Выросли инфляция и безработица. Меры, предпринимаемые, чтобы остановить инфляцию, были обречены на непопулярность. Финансовые промахи и скандалы, безработица, достигшая 5 %, выставили лейбористов в невыгодном свете. Много трудностей создавала антилейбористски настроенная пресса. Правление лейбористов закончилось драматически в ноябре 1975 года. Лидер оппозиции Малькольм Фрейзер собрал достаточно голосов, чтобы воспрепятствовать принятию бюджета, оправдывая свои действия тем, что правительство неправильно управляет финансами. Когда конституционный кризис достиг апогея, генерал-губернатор сэр Джон Керр, который представлял королеву и, казалось, имел лишь теоретические полномочия, решил ими воспользоваться. Он отправил Уитлэма в отставку с поста премьер-министра. Уитлэм согласился со своей отставкой и передал Фрейзеру полномочия по формированию переходного правительства, призванного управлять страной до новых выборов, назначенных на де-кабрь. Когда австралийцы пришли к урнам для голосования, их гораздо меньше заботила конституционность отставки, чем экономические перспективы страны, которые были довольно мрачными. Большинству ав-стралийцев казалось более практичным вернуть к власти коалицию Либеральной и Национальной (бывшей Сельской) партий. Лейбористам не повезло, что власть им досталась в трудный для всего западного мира период. Какая бы партия ни оказалась тогда во главе страны, позже избиратели отвергли бы ее. Но, несмотря на все совершенные ошибки, поставленные лейбористами цели по достижению большей социальной справедливости и расового согласия были вновь взяты ими на вооружение, когда в 1983 году Лейбористская партия вновь пришла к власти и на этот раз более чем на десять лет. Либерально-национальная коалиция, возглавляемая Малкольмом Фрейзером, снова взяла бразды правления в свои руки после короткого, хотя и насыщенного событиями, правления лейбористов. В последующие семь лет умеренного консервативного правления не произошло никаких потрясений. В тех вопросах, где позиция Уитлэма была немного левее центра, позиция Фрэйзера уходила далеко вправо от центра. Соответственно, вину за экономические недуги стали сваливать на профсоюзы. Когда мировая депрессия стала ослабевать, улучшилась и ситуация с австралийским экспортом, таким зависимым от здоровья мировой экономики. Фрейзер был более уступчив, чем его предшественник, в том, что касалось прав штатов и их отношений с федеральным правительством в Канберре. Австралийское общество становилось все более поляризованным. Многие австралийцы, особенно с высокой квалификацией, имели высокий жизненный уровень. Но простые труженики в 1970-е годы мало чего доби-лись. Один австралиец из шести, согласно оценкам, в то десятилетие жил в бедности или почти у черты бедности. Экономическая политика Фрейзера была ортодоксальной. Несмотря на увеличивающуюся безработицу, расходы на социальные пособия не повышались. Шагом назад было расформирование системы здравоохранения, созданной Уитлэмом, реорганизация Медибанка и полная его ликвидация в 1981 году; бесплатная медицинская помощь предоставлялась только беднякам, признанным таковыми после проверки их состоятельности, или пенсионерам по старости. В марте 1983 года либерально-национальная коалиция Фрейзера проиграла на всеобщих выборах, и лейбористское правительство снова вернулось к власти. Роберт Хоук, динамичный, колоритный и компетентный лидер лейбористов, начал свое восхождение в австралийской политике тридцать лет назад в качестве сотрудника-исследователя в Австралийском совете профсоюзов (АКТУ). Боб Хоук показал себя активным и умелым защитником интересов АКТУ и стал его президентом. В 1980 году он был избран в Палату представителей парламента, что укрепило его решимость стать во главе Лейбористской партии. 6-52 Пребывание Хоука на посту премьера было отмечено примирением с деловыми кругами, с одной стороны, и замирением профсоюзов, — с другой. Он хотел, чтобы все участники производственного процесса рабо-тали согласованно, а федеральное правительство играло роль покровительствующего третейского судьи. На этот раз лейбористы правильно выбрали время для своей победы. Середина 1980-х годов была отмечена мировым экономическим бумом. Австралия многое от этого выиграла. В Хоуке не было ничего от радикала или от социалиста. Он с выгодой использовал свой опыт работы с профсоюзами, опыт переговоров и достижения равновесия между противоборствующими сторонами и, та-ким образом, сумел сохранить единство Лейбористской партии, воспрепятствовав тенденции раскола на правое и левое крыло. Он мало сделал для улучшения положения беднейшей части австралийцев, кроме сферы здравоохранения. Планы по созданию национальной системы льгот в здравоохранении стали в Австралии неким подобием политического футбола, и Австралийская медицинская ассоциация десятилетиями вела тяжелые арьергардные бои. Администрация Хоука возродила Меди-банк Уитлэма, переименовав его в Банк Медицинского обслуживания, и австралийские врачи на это согласились. Но лейбористское правительство не расходовало денег на напрасные затеи и не вводило высокие налоги. В этом Хоука всегда умело поддерживал его коллега по министерству Пол Китинг. Но частный сектор и правительства штатов оказались в крупных должниках. Г орячие политические страсти кипели вокруг усилий Хоука избавить австралийскую политику от коррупции. Австралийцы одобряли его широту взглядов, его дружеские отношения с деловыми кругами и видимую стабильность экономики, в которой, благодаря притоку иностранных инвестиций наблюдался рост. Цену за это пришлось заплатить позже — депрессией и громкими банкротствами в бизнесе. Хоук победил на двух выборах, в 1984 и 1987 годах; экспансивный характер и уверенность в отстаивании общих для всех австралийцев ценностей сделали его на какое-то время самым популярным премьер-министром в истории Австралии. Он руководил празднествами по случаю 200-летия страны, символизировавшими достижение государством зрелости. Но празднества также стали и напоминанием, что одна часть австралийцев, ее старейшие обитатели — аборигены не получили причитающуюся им долю богатств страны, и их беды остались без внимания. Первые колонисты в конце XVIII века получали наставление при вступлении в контакт с аборигенами «полностью оставить в их распоряжении то, чем они владеют». Однако добрые намерения монаршего правительства в Лондоне, за тысячи миль от Австралии, оказывали очень незначительное влияние на первопроходцев, перед которыми стояла суровая задача освоения земель, которые они считали пустующими. Усилия государственных правительственных учреждений, а также попытки со стороны миссионеров мало что могли сделать для смягчения катастрофического влияния западного образа жизни на культуру и образ жизни эксплуатируемых аборигенов. После второй мировой войны аборигены начали самоорганизовываться, требуя предоставления гражданских прав и лучшей оплаты труда. В 1957 году Северные тер-ритории стали признавать гражданство за аборигенами-полукровками и чистыми аборигенами, которые сами могли позаботиться о себе. Аборигенов стали рассматривать как цивилизованных людей, если они ассимилировались в «белой» австралийской культуре — ассимиляция была целью социальных программ. Но политика «за белую Австралию» в действительности оказывала на аборигенов деморализующее влияние. Только постепенно, начиная с 1960 годов, аборигены стали действительно получать равные права. Руководство движения аборигенов оказалось способно организовать действенные акции, сфокусировав свои требования на заработной плате, дискриминации и правах на землю. Гоу Уитлэм, когда он пришел к власти в декабре 1972 года, порвал с установившейся традицией и стал уделять внимание нуждам аборигенов, обещая открыть для них школы и защитить их земельные права от посягательств горнодобывающих компаний, которые желали бы эксплуатировать недра на территориях, принадлежащих аборигенам. На следующий год в результате другого акта доброй воли возник Национальный консультативный комитет аборигенного населения. Улуч-шение положения аборигенов еще контрастнее показало, какие несправедливости чинились против них. Дискриминация существовала в Австралии и в начале 1990-х годов. Аборигенам отказывалось в должной медицинской помощи, жилье и образовании, они были как бы загнаны в тупик. Высокий уровень безработицы усугублял проблему роста преступности и алкоголизма. Австралийцы были шокированы сообщением, что с 1980 года более ста аборигенов умерло в тюремных камерах. В 1992 году один из уполномоченных при расследовании причины этих смертей счел необходимым заявить: «Мы, как сообщество, должны изменить наше отношение к аборигенам. Мы должны признать, что имеем дело с отдельным народом, у которого отобрали его континент, и относиться к этим людям с уважением». Но расизм не может исчезнуть в один день. Однако не только белая Австралия познала то, что сейчас стало одной из главных причин войн и кровопролития в мире. Задача 653 поднять уровень жизни национального меньшинства, которое десятилетиями жило в бесправии или почти в бесправии, была необычайно трудной. Австралийское лейбористское правительство в 1992 году развернуло новый план по улучшению условий получения жилья, образо-вания и медицинского обслуживания аборигенами, и, прежде всего, постаралось обеспечить более справедливое отношение к ним со стороны полиции и судов. Белым австралийцам вменили в обязанность консультиро-ваться с представителями групп аборигенов относительно затрагивающих их мер и действий. Бум 1980-х годов стал затухать к 1988 году. Однако, несмотря на экономические трудности, Боб Хоук привел Лейбористскую партию к четвертой победе подряд на выборах в 1990 году. Лейбористы следовали философии рыночной экономики, ослабляя государственный протекционизм в отношении австралийской промышленности, поднимая процентные ставки и стараясь держать денежные поступления под своим контролем. Столкнувшись с депрессией и готовясь к выборам в 1993 году, Лейбористская партия поменяла лидера. В декабре 1991 года Боб Хоук был отстранен, а его многолетний министр финансов и политический соперник Поль Китинг стал премьер-министром. Будучи далек от коренного изменения курса, Поль Китинг объявил, что правительство с еще большей решимостью будет стараться сделать промышленность более эффективной, отменит тариф и поможет бизнесу уменьшением налогов, одновременно сохраняя строгий контроль за правительственными расходами. В начале 1990-х Австралия сильно пострадала от депрессии на Западе, уровень безработицы достиг 10 %. Развитие экономики в странах Юго-Восточной Азии, таких как Индонезия, Таиланд и Малайзия не принесло немедленного сокращения безработицы в Австралии, поскольку австралийский бизнес стал перемещать свою деятельность туда, где существовали рынки сбыта, а рабочая сила была дешевой. В марте 1993 года Китинг, хотя и с минимальным преимуществом, добился победы своей партии несмотря на прогнозы многих обозревателей, полагавших, что глубокая депрессия сведет к минимуму шансы переизбрания лейбористов. К 1990-м годам Австралия представляла собой страну со сложной космополитической культурой. С населением, насчитывающим более 30 000 миллионеров, австралийское общество вряд ли можно назвать безклассовым, но принадлежность к определенному «классу» здесь долгое время была основана на богатстве людей, которые «сами себя сделали», а не на высоком положении по праву рождения. Но по мере того, как все больше людей становились состоятельными, получив наследство, ситуация менялась. Австралийцы сознавали, что грядут большие перемены. Промышленность и промышленный экспорт играли все возрастающую роль в экономике. Традиционные рынки для экспорта в Европе и Соединенных Штатах сохраняли свое значение, однако появлялись новые быстро расширяющиеся рынки сбыта в Азии, куда теперь поступала приблизительно половина австралийского экспорта. Австралия более не могла бороться с «реальностью, которая диктовалась ее географическим положением», если процитировать Г арета Эванса, динамичного австралийского министра иностранных дел. Моделью эффективной передовой организации промышленности служила Япония. Однако Австралия — не азиатская страна: большинство ее населения европейского происхождения, а ее культура, образ жизни и демократическая форма правления — в основном западные. В 1990 годы Австралия все больше сближалась с Азией, все-таки не сливаясь с ней. Хотя страна и отказалась от политики «за белую Австралию» в области иммиграции в середине 1970-х, чувство обиды со стороны выходцев из Азии на австралийский расизм не исчезло. Не все австралийцы принимают многорасовую Австралию. Не удивительно, что вопрос о национальной принадлежности и будущем Австралии стал причиной горячих дебатов. 654 Не Швеция, а Новая Зеландия — небольшая далекая британская колония в южной части Тихого океана должна бы претендовать на роль первого государства всеобщего благосостояния. Со времени своего основания в 1890-х годах, когда к власти пришло правительство либералов, и была принята серия законов по обеспечению социального благополучия, активная деятельность государства, направленная на защиту бедных и слабых членов общества стала постоянной чертой внутренней политики, независимо от того, какая партия находилась у власти. Так, по крайней мере, было до начала 1990-х годов, и в хорошие, и в тяжелые для страны времена, Либералы, находившиеся у власти двадцать один год (с 1891 по 1912) провели серию радикальных реформ. В 1894 году было введено обязательное арбитражное разбирательство трудовых споров, мера, позволившая в то время защитить слабые профсоюзы. Годом раньше женщины были уравнены в праве голоса на выборах. В 1898 году Новая Зеландия стала первой страной, которая ввела пенсию по старости. Либералы верили в демократию и в то, что позже назовут «социальной справедливостью». Они принимали капитализм, то есть частную собственность и рынок, и у них не было социалистических устремлений, но было желание использовать свою власть, власть государства, чтобы воспре-пятствовать эксплуатации слабейших. Их идеалом было более эгалитарное общество (всеобщая уравнительность как принцип организации общественной жизни). Но со временем власть национального правительства также усилилась. Целью либералов было достижение гармоничного национального консенсуса, согласия между городом и деревней, между рабочими и предпринимателями, между фермерами и бизнесменами. В течение длительного периода они добивались успеха в этом направлении, но интересы различных групп вскоре воспрепятствовали достижению поставленной цели, хотя и не смогли уничтожить начатые либералами реформы. Рост числа промышленных рабочих ускорил образование самостоятельной Лейбористской партии, а профсоюзы сделал более воинственными. Возникла партия консервативной оппозиции, партия реформы, которая в основном опиралась на фермеров-производителей молочной продукции. В 1912-1935 годах ни одна их трех партий не смогла добиться явного преимущества над другими. 1920 годы были периодом общей депрессии, сопровождавшейся падением цен на фермерскую продукцию Новой Зеландии. Депрессия начала 1930-х была еще серьезней: Новая Зеландия полностью зависела от мировых цен на экспорт, а Великобритания, ее основной рынок сбыта, пребывала в глубоком кризисе. Но даже в этой ситуации первоначальная социалистическая программа Лейбористской партии не могла найти достаточной поддержки, чтобы привести лейбористов к власти. Подавляющее большинство новозеландцев ничего общего не имело с марксистским социализмом и идеей отменить частную собственность. Напротив, они стремились к повышению своего жизненного достатка и к обладанию собственным домом и землей. Лейбористская партия Новой Зеландии, следовательно, принимала социализм в теории, но не на практике. Такова была политика, которой придерживались белые новозеландские поселенцы. Но что можно сказать о коренных новозеландцах — о маори? Первые контакты с европейцами стали для них катастрофой, как и для индейцев Америки. Иногда новые поселенцы приобретали землю и законным путем, но чаще — с помощью хитрости и силы. По мере возраста-ния их числа росли и их притязания на земли маори. Европейские поселенцы разрушали традиционную жизнь коренного населения. Хуже всего было то, что они приносили с собой новые болезни, против которых местные жители оказывались беззащитны. Когда стали появляться первые европейские поселения, число маори в Новой Зеландии оценивалось приблизительно в 200 000. В основном они населяли Северный остров; между племенами велись войны. Земля принадлежала всему племени, а не отдельным личностям. В XIX веке споры из-за земли привели к жестоким столкновениям с поселенцами. Погибли около 2000 маори. Резкое падение численности маори, до 42 000 к началу нового столетия, коренилось, однако, скорее в росте болезней и нарушении традиционного уклада их жизни, нежели в войне. В далеком Лондоне отношение к коренному населению было самое благосклонное. В отличие от аборигенов Австралии маори договором было гарантировано сохранение их прав. Речь идет о договоре Вайтанги, заключенном в 1840 году, согласно которому вожди маори уступали Новую Зеландию британской короне, а взамен им гарантировалось владение землями, лесными и рыболовными угодьями и предоставлены права и привилегии британских подданных. Это давало маори прочную юридическую базу для оспаривания незаконных захватов земель, продолжающихся и по сегодняшний день. В отношениях между первопоселенцами и их потомками и народом маори этот договор является важнейшим документом, хотя его интерпретация в современных условиях, несомненно, представляет трудности. Таким образом, в XIX веке маори добились прав, которые австралийским аборигенам были предоставлены только во второй половине XX века. Им также было дано в 1967 году право на отдельное проведение выборов и четыре места в парламенте. Позднее, в XX веке, для сохранения 655 чувства принадлежности к единому народу маори и их потомки смешанной крови могли быть занесены, при наличии соответствующего желания, в отдельный избирательный список маори. Маори стали приходить в себя только в XX веке, после того как уже потеряли или распродали большую часть своих земель. В начале века руководство в среде маори стало переходить к воспитанникам англиканских школ для маори, а перед первой мировой войной маори были пожалованы скромные права на самоуправление. Население маори восстанавливалось медленно. К 1921 году их было 56 000. Единство культуры маори теперь значительно окрепло после учреждения отдельного религиозного культа маори, Церкви Ратана, основанной Тахупотики Вирему Ратаной, которому в 1918 году было видение. Последователи Ратаны завоевали все места в парламенте и вступили в союз с лейбористами. Когда в 1935 году лейбористы пришли к власти, они начали кампанию по улучшению жизненных условий маори в области образования, гражданских прав и разрешения земельных споров. К 1946 году население маори возросло до 100 000, а через поколение (в 1966 году) оно удвоилось и достигло более 200 000; к тому времени около половины маори жило в городских районах. Белые новозеландцы больше не стремились к ассимиляции маори. Новая Зеландия стала страной, где сосуществовали разные культуры. Ослабела и расовая дискриминация, ей на смену пришел возродившийся интерес к культуре маори. Маори отличились в боях второй мировой войны, а позже на полях для регби стали предметом гордости для всех новозеландцев. Дискриминация, однако, остается — хотя уже и не основанная на цвете кожи, как следствие более низкого образовательного уровня народа маори. Это ставит маори в более невыгодное положение, и уровень безработицы среди маори в периоды депрессий намного выше, чем среди белых новозеландцев. С 1935 по 1949 год, когда у власти находилась Лейбористская партия, новозеландская политика вновь обрела стабильность. Партия растеряла большую часть своего теоретического социализма и теперь искала под-держки как среди рабочих, так и среди среднего класса; партия также гарантировала твердые цены на фермерскую продукцию. Лейбористы хотели защитить новозеландских фермеров и промышленников, от колебаний мировых цен с помощью усиления государственного контроля за сбытом и распределением. Партия также следовала старым гуманистическим традициям Либеральной партии, расширяя социальные гарантии и льготы для бедных. Лейбористское правительство, возглавляемое Майклом Джозефом Сэведжем, показало себя достаточно умелым, к тому же ему повезло, что в период, когда оно находилось у власти, экономическая ситуация в мире стала улучшаться. В результате возникло государство с современной системой социального обеспечения. Рабочим был гарантирован установленный минимум заработной платы, однако влияние профсоюзов было ограничено введением обязательного арбитражного разбирательства при трудовых спорах; осуществлялись программы общественных работ по образцу Нового курса Рузвельта; безработица сократилась, пенсии увеличились. Акт о социальных гарантиях 1938 года замечателен тем, что положил начало отечественной службе здравоохранения с фактически бесплатным лечением и лекарствами, и все это произошло на десять лет раньше, чем в Великобритании. В 1945-46 годах законодательная деятельность активизировалась, ее результатом стало появление льгот на детей без проверки состоятельности семьи. Таким образом, Новая Зеландия создала целостную и всеохватывающую систему социального обеспечения, при которой не существовало страха перед нищетой как у белых новозеландцев, так и у маори. Контраст в сфере социальной политики по отношению к аборигенам в Новой Зеландии и Австралии разителен, что также верно и в отношении здравоохранения, вокруг которого в Австралии велась ожесточенная борьба. Но социальные выплаты могли обеспечиваться только сравнительно высоким уровнем налогообложения. Новозеландцы могли позволить себе государство с высоким уровнем социального обеспечения в послевоенные десятилетия по причине высокого спроса на сельскохо-зяйственную продукцию страны — говядину, баранину и молочную продукцию. Оппозиция, то есть Партия реформы и старая Либеральная партия, объединились, образовав Национальную партию. Как и лейбористы, эта партия признавала необходимость развития системы социального обеспечения — в действительности, по своим взглядам Национальная партия особенно не отличалась от Лейбористской партии, кроме, пожалуй того, что она делала акцент на уменьшение роли государства и под-черкивала важность индивидуального предпринимательства. Самый известный новозеландский историк, Кейт Синклэр, называл обе послевоенные партии, Лейбористскую и Национальную, «консервативными». Это определение оставалось верным для Лейбористской партии и в 1980-х годах. На всеобщих выборах 1949 года к власти пришла Национальная партия, обещавшая покончить с ненужным «социалистическим» контролем и следовать более выгодной для Новой Зеландии внешней политики. Пре-мьер-министром стал Сидни Джордж Холланд. К этому 656 времени истерия «холодной войны» достигла и Новой Зеландии. Правительство расправилось с наиболее воинственными профсоюзами, обвинив их в организации беспорядков в интересах России. Национальная партия выигрывала одни выборы за другими. Новозеландцы были довольны, черпая свое благополучие из послевоенного бума. Сидни Холланд предвосхитил политику британских консерваторов, когда позволил на выгодных условиях выкупать жильцам принадлежавшее государству жилье. Однако сохранялся контроль над рынком в целях обеспечения более стабильных цен. В 1957 году на смену Холланду пришел У. Нэш. На всеобщих выборах лейбористы одержали победу с незначи-тельным преимуществом, но партия оставалась у власти только три труднейших для экономики года, с 1957 по 1960. Вследствие трудностей правительству пришлось повысить налоги, за что оно было наказано поражением на следующих выборах. Кейт Халиок возглавил прави-тельство, полное решимости продолжить политику реформ: была отменена смертная казнь, назначены специальные правительственные чиновники, которые разбирали дела потерпевших граждан против правительственных учреждений, наконец, были введены компенсации при несчастных случаях и равная оплата труда для мужчин и женщин. Следующей лейбористской администрации пришлось беспокоиться о будущем новозеландского экспорта, поскольку Британия вступила в Европейское экономическое сообщество. Мясо и масло по-прежнему оставались основными статьями экспорта. Диверсификация рынков и увеличение производства, не связанного с первичной обработкой сырья, становилось все более насущной потребностью. К середине 1970-х Новая Зеландия сумела проникнуть на многие рынки сбыта, а Япония в стоимостном выражении стала импортировать из страны столько же, сколько Великобритания. Хотя только незначительная часть рабочей силы была теперь занята в сельском хозяйстве, а в промышленности наблюдался большой рост в производстве нефтепродуктов, бумаги, древесины, пластмасс, химикатов, чугуна, стали и станков, Новая Зеландия все еще очень зависела от экспорта мяса и молочных продуктов, позволявшего ей оплачивать импорт. Это обстоятельство заставляло страну делать ставку на доходы от сельского хозяйства и на низкую стоимость импорта. Но упомянутые доходы падали, а стоимость импорта росла, что в 1970 годы стало причиной серьезных экономических трудностей, особенно после повышения цен на нефть. Золотые годы благополучия остались позади. В период неспокойных 1970-х годов электорат страны разделился почти поровну между Национальной и Лейбористской партиями. В 1975 году после того как Национальная партия победила на выборах премьер-министром стал Роберт Молдун. Позже, в 1978 и 1981 годах его партия сумела получить число мест в парламенте, необходимое для сохранения за ним поста премьер-министра. Исход выборов определило положение в экономике и обещания сделать все необходимое для процветания Новой Зеландии. Малдун был сильным политическим лидером, склонным резко отзываться об оппозиции. Он оставил о себе память тем, что установил самые высокие пенсии по старости в истории страны. Экономическое положение в Новой Зеландии в 1980 годы было мрачноватым; росли безработица и инфляция. Новую Зеландию отделяют от Австралии 1300 миль морского пути, но к 1990 годам отношения между двумя бывшими британскими колониями стали достаточно тесным. В период освоения земель белыми переселенцами обе страны сталкивались со сходными проблемами. Однако их развитие в XX веке было различным. Запасы пригодной для промышленности нефти, а также других полезных ископаемых в Новой Зеландии незначительны. В отличие от Австралии она полностью зависит от своего экспорта сельскохозяйственной продукции. Однако в одном отношении в XX веке эти страны близки друг к другу. Население обеих стран невелико в сравнении с многомиллионными азиатскими странами, расположенными к северу. Для обеспечения своей безопасности обе страны нуждались в мощном союзнике. Входя в состав Британской империи, а позднее в состав Британского содружества они полагались на Великобританию. Пока Британия оставалась владычицей морей, они чувствовали себя в безопасности. Важную роль играло чувство родства, и новозеландцы (не в меньшей степени, чем австралийцы) внесли свой вклад в совместную с Великобританией борьбу на фронтах двух мировых войн в Европе и на Ближнем Востоке. После падения Сингапура в 1942 году Новая Зеландия решила не возвращать основную часть своих войск из Европы и с Ближнего Востока. Угроза со стороны Японии все усиливалась, а британцы не были в состоя-нии помочь. Символом будущего стало размещение в Новой Зеландии дивизии морской пехоты США. На Соединенные Штаты стали смотреть как на основного защитника доминиона. В 1944 году Новая Зеландия и Австралия заключили в Канберре региональный союз в целях взаимной безопасности, поскольку они более не полагались на защиту со стороны Великобритании, как это было до войны. После окончания войны Соединенные Штаты стали основным союзником Новой Зеландии, также как Австралии. Но американцы охотно пошли на расширение своих 657 обязательств в южном регионе Тихого океана, только после того как «холодная война» перекинулась на Азию. Соединенные Штаты желали реорганизовать Японию и в сентябре 1951 года заключили трехсторонний оборонный договор с Австралией и Новой Зеландией, которые боялись азиатского коммунизма и возрождения Японии. Не включенная в договор Великобритания совместно с Новой Зеландией вступила в СЕАТО. Новая Зеландия направила свои войска на защиту Малайзии во время ее конфронтации с Индонезией, а также символический военный контингент во Вьетнам в 1960 годы. Новая Зеландия демонстрировала лояльность по отношению к обоим союзникам: Соединенным Штатам и Великобритании. Однако не оставалось сомнений в том, кто из них более важен. В 1966-1976 годах Британия постоянно сокращала свои обязательства «к востоку от Суэца». Трехсторонний договор оставался главным стержнем в оборонной политике Новой Зеландии и Австралии. В этом отношении в Новой Зеландии произошли драматические изменения только в середине 1980-х годов. Лейбористское правительство, которое в 1984 году пришло к власти, принялось за «лечение» экономики Новой Зеландии с тэтчеровским пылом. Отождествлять Лейбористскую партию Новой Зеландии с левой политикой совершенно неправильно. Консенсус относительно системы социального обеспечения остался в неприкосновенности, как это произошло и в Британии, где правили консерваторы. Усилия лейбористов были на-правлены на то, чтобы сделать Новую Зеландию более конкурентоспособной посредством ослабления государственного регулирования, уменьшения субсидий и тарифов, преобразованием государственных предприятий и корпораций и введением новых налогов. Одновременно проводилась жесткая финансовая политика. Выросла безработица, а уровень жизни стал падать. Но избиратели верили в сильные средства, к которым прибегало правительство, они верили, что иного выхода не существует. Лейбористов вновь избрали в 1987 году, несмотря на лишения и трудности, которые преобразования несли многим новозеландцам. Действенные отношения премьер-министра Дэвида Лэнджа с ведущими державами мира обеспечили ему популярность среди новозеландцев и в некотором отношении стали компенсацией домашних проблем. Новая Зеландия не будет игрушкой в чужих руках. Лэндж вов-ремя осознал, что менталитет «холодной войны» уходит в прошлое. Ядерные испытания, проводимые Францией на Тихом океане вызвали осуждение общественности страны. На выборах 1984 года лейбористы обещали запретить заход в порты кораблям, несущим ядерное оружие. Правительство Лэнджа считало бесперспективной ядерную защиту Новой Зеландии, которая только могла уничтожить доминион. Но в глазах американцев ядерное оружие было единственным надежным средством сдерживания и защиты. Накал страстей вокруг ядерного оружия достиг в Новой Зеландии своего пика, когда в июле 1985 года французские секретные службы потопили корабль «Рэйнбоу Ворриор» организации «Гринпис» в гавани Окленда, в то время как судно готовилось отправиться в район французских ядерных испытаний; один из членов команды был убит, два французских агента секретных служб были задержаны. Позднее военному кораблю США с ядерным оружием на борту было отказано в заходе в Новую Зеландию. Для Соединенных Штатов это было испытанием на прочность. Если бы правительство Лэнджа не смягчило своей позиции, Соединенные Штаты ответили бы приостановкой своих обязательств по договору АНЗЮС относительно защиты Новой Зеландии. К счастью, благодаря происходящим в мире изменениям, потребность в защите Новой Зеландии от какой бы то ни было страны становится все менее насущной. В 1990 годы будущее Новой Зеландии продолжало зависеть от ее внешних сношений и торговли в районе Тихого океана. Европейское сообщество, включая Великобританию, оставалось важным рынком для сбыта сельскохозяйственной продукции, но ее самыми крупными торговым партнерами уже стали Австралия, Япония и Соединенные Штаты. На страны Тихоокеанского бассейна теперь приходилось почти три четверти ее торгового оборота. Хотя принятые меры и не избавили Новую Зеландию от депрессии, правительство не поменяло акцентов в своей политике. В 1989 году Дэвид Лэндж отказался от поста премьер-министра, но популярность Лейбористской партии от этого не стала большей. Электорат уже доста-точно настрадался, а никаких перспектив на улучшение положения не было видно. Во время выборов 1990 года большинство населения, движимое разочарованием, под держало другие партии. Это позволило Джиму Болдже-ру сформировать Национальное правительство. Основой политики Болджера оставалась ослабление государственного регулирования экономики. Пытаясь улучшить ситуацию на рынке труда, правительство отвергло меры, направленные на стабилизацию заработной платы и защиту прав профсоюзов. Консенсус в области социального обеспечения был нарушен. Существовавшие выплаты семьям были отменены, свернуты были и многие другие социальные программы. В 1991 году правительство сумело сократить инфляцию только на 2 %. Ценой стала более чем 10 % безработица. Богатые стали богаче, а бедные беднее, включая маори, чей образовательный уровень был ниже, чем у белых. Идея эгалитарного общества давно испарилась. Правительство отвечало на увеличение 658 экономических бедствий страны дальнейшим урезанием программ социального обеспечения. Однако экономика Новой Зеландии в 1990-х годах оказалась неспособной реагировать на изменения ситуации. Длительная депрессия привела к тому, что электорат совершенно разуверился в своих политиках. Новозеландцы были первопроходцами, в том числе в создании государства с лучшим социальным обеспечением. В 1990-х годах они оказались также пионерами в отказе от общества гарантированных социальных льгот. Теперь государство желало отучить народ от ожидания автоматических денежных выплат. Отказ от практики государственного патронажа коллективных соглашений по заработной плате привел к ослаблению профсоюзов, их протесты были в 1992 году заглушены правительством Болджера. Принадлежавшие государству предприятия были приватизированы или превращены в корпорации, финансовый сектор был освобожден от государственного регулирования. Ранее находившиеся под защитой рынки фермеров и иных национальных производителей стали открыты ветрам конкуренции. Расходы государства на их поддержку резко сократились. Отказ от традиции государственной поддержки социального обеспечения был почти радикальным. Прогрессивное налогообложение с высокими налоговыми ставками, которое обеспечивало передачу части доходов богатых беднякам, сменилось практикой низких налогов. Сокращение поступлений в бюджет старались компенсировать косвенными налогами на все виды услуг и на все виды продаж, даже на продукты питания, что тяжелее всего отразилось на бедняках. Однако были сохранены демократические парламентские традиции и законодательный каркас государства, идеалом которого было равенство всех перед законом, независимо от расы, религии или происхождения. Население Новой Зеландии увеличилось с менее чем 1 млн в начале века до почти 3,5 млн в 1992 году. Уровень жизни в Новой Зеландии остается одним из самых высоких в Азии. Северная и Южная Америка, 1990