Русский космизм

Предшественником русского космизма двадцатого века можно считать Н. Ф. Федорова (1829-1903), чей посмертный труд Философия общего дела очерчивает проект активного преображения природного и смертного мира в надприродное, бессмертное Царствие Небесное, в котором достигается всеобщий апо- катастасис или воскрешение мертвых. Его главные преемники: К. Э. Циолковский (1857-1935), уже упомянутый В. И. Вернадский, A. JI. Чижевский (1897— 1964), Н. Г. Холодный (1882-1953) и В. Ф. Купревич (1897-1969).

Следует отметить, что эти преемники были выдающимися естествоиспытателями. Циолковский, например, считается отцом космонавтики как изобретатель ракеты. Вернадский, со своей стороны, занимался биогеохимией и был директором основанного им Радиевого Института и председателем Комиссии по изучению тяжелой воды. Благодаря их важности в областях, считающихся советскими властями стратегическими, и тот, и другой избежали репрессии. Что до Чижевского, то он был основателем гелио- и космо- биологии и аэроионификации и особенно известен из- за своей теории гелиотараксии, занимающейся влиянием энергетической деятельности солнца на поведение человеческих масс. Что касается Холодного и Ку- превича, то оба были крупнейшими ботаниками, занимающимися соответственно микробиологией и растениеводством .

Хотя изложение соответствующих взглядов этих мыслителей переходит границы этого краткого осмотра, следует сказать несколько слов о них (более подробно о данной теме, см.

Циолковский, со своей стороны, развивает эту проблематику, утверждая, что человек не является венцом творения, и что когда-то придет время преобразования человеческого тела. Мало того, он также предвосхищает идеи Вернадского относительно конечной бессмертной космической судьбы человека вместе с его [человека] будущей автотрофностью или само-питани- ем в отличие от гетертрофности, присущей людям в настоящее время. В своей брошюре Мысли натуралиста о природе и человеке (Русский космизм, с. 332-44), Холодный противопоставляет господствующему по- своему в науке «антропоцентризм», придающему человеку надприродное положение, ново-мысленный «антропокосмизм», который существенно подчеркивает внутреннюю связь человека с жизнью природы и необходимость поддерживать в человеке его «космическое чувство» (с. 332-23, 40). Его оптимистическая оценка возможностей антропокосмизма отражается в его программном лозунге: «Per aspera ad astral» («Через препятствия к звездам!») (с. 344). Купревич по-своему рассматривает эту связь и сосредоточивается на явлениях старения и смерти, отказываясь им сдаваться. Наоборот, он заявляет, что смерть уже является «историческим анахронизмом» (Русский космизм, с. 350), и провозглашает всем «приглашение к бессмертию» (с. 347).

Все эти идеи, конечно, сладко-звучащие, но они, все-таки, остаются утопическими. Какой у них базис в действительности? Кажется пока недостает ясных научных показаний в их пользу, не говоря уже о фило- софских трудностях касательно возможности улучшения человеческой природы и, в особенности, души. По этому поводу возникает необходимость в серьезном диалоге между естествоведением и философией природы. В то же самое время следует отметить и похвалить оригинальность и непредубежденность самих русских космистов вместе с их современниками-софиоло- гами.